Но компании зверодевушек и одной замаскированной суккубе не было до пойманных монстров никакого дела — они шли сквозь рынок на другую его сторону, где магических зверей продавали в менее живом виде.
Здесь было меньше народа, значительно тише, а немногочисленные посетители носили или снаряжение авантюристов или крайне дорогие и пафосные одеяния. Большая часть товаров здесь представляли из себя уже готовые составы и препараты, но иногда можно было встретить и необработанное сырье, по большей части хранящееся в магически изолированных хранилищах, иногда выполняющих ещё и функцию ледника.
Первая лавка специализировалась на прокорме прирученных зверей и была бы отличным вариантом, если бы торговец не имел какой то зуб на всех нелюдей и не заломил откровенно неадекватную цену. Кости другой лавки забраковала сама Кью — в них не осталось ни капли магической силы — или уже «выдохлись» или это изначально была какая нибудь коза, не имеющей с магией ничего общего, а продаван разводит не чувствительных к магии индивидов.
Третий по началу пытался указывать на редкость какого-то галоперидолуса и уникальные алхимические свойства всех составляющих его тела. Правда человека подвело то, что хранил он свой товар в стандартных хранилищах гильдии авантюристов, на которых выбита дата запечатывания, что вызвало логический вопрос, почему он не смог тогда распродать такое чудо почти что за месяц? Оказалось, что единственное уникальное свойство этого существа — приятный запах и немного успокаивающий эффект. Успокаивающий отвар можно приготовить и из более доступных трав, а потому тварюшка оказалась никому не нужной и сам облапошенный продавец, которому продали ее намного дороже настоящей цены, собирался ее выкидывать. В результате сошлись на достаточно приятной для демонице цене и за кости и за сохранившееся благодаря заморозке мясо.
Сам галоперидолус представлял из себя относительно крупную нелетающую птицу, которая жила на самой окраине разлома и жила засчет того, что привлекала и усыпляла мелких зверьков и насекомых. И благодаря постоянному применению магии его тело не уступало по энергетической насыщенности обитателям более глубоких районов разлома, пускай и приобрело такой нетипичный эффект.
У того же торговца выкупили по себестоимости и гильдейское хранилище — ящик из черного дерева, покрытый неизвестными Кью рунами, через которые не могло пройти ее восприятие. На тот, что был с функцией охлаждения у нее не хватило, а значит скоро у Геннадиэля будет пир. Очень ароматный и спокойный пир.
После их ждала вторая хотелка Кью — хорошие лук и кинжал. Это дело вызывало у успевших прикипеть к маленькой демонице авантюристок куда больше энтузиазма.
И путь звел их в совершенно новый закуток живого рынка — здесь продавали рабов. Кью нервно поправила скрывающий ее собственный ошейник воротник, оглядывая ряды запертых в клетках сородичей и коллег. Почти каждый из пойманных были охотниками разлома или рейдерами за душами, лишь пару раз встречались должники или преступники людей и низкие зелёные гуманоиды — гоблины.
Всего рабов на улочке было десятка четыре и они производили весьма угнетающее ощущение. Ровно до того момента, пока глаза Кью не зацепились за одну из демониц. Это была одна из тех девушек, что помогали ей вчера собираться на встречу с матриархом, только теперь она сидела с выпущенными наружу иссиня-черными крыльями, не сильно большими рогами и хвостом. Вчерашняя знакомая тоже заметила Кью и посмотрев той прямо в глаза на секунду изменила оттенок своих зрачков на более яркий, как бы подмигивая, а после снова приняла вид жалобный и печальный.
«Поняяяятно»
Глава 11
Про принятые решения и древние обряды
Сайто сидел у себя в фургоне (наконец то один!) и вертел в руках артефакт, отнятый у убитого демона-мага. Вытянутая стальная шкатулка, чем то напоминающая древние средневековые фонари его родного мира, исписанная нечестивыми символами и рунами хаоса. Жуткая штука питалась отчаянием и агонией заточенных внутри душ, преобразовывая их в оскверненное пламя. Даже сейчас, когда все заточенные обрели свободу, эта штука продолжала вызывать навязчивое чувство тревоги даже у сильнейших из его спутников. Но не у него самого, слишком уж «толстокож» он теперь стал.