Но пылающие косы
Сбросив с ясного чела –
(И божественная радость
Первозданной ночи младость,
Над пещерой расцвела):
Нежно младшая шептала,
Обрывая лепестки:
– Если сердце нас научит,
Если нас судьба разлучит,
Я погибну от тоски.
Лишь тебе судьбой блаженной
Сей безмерный дан удел –
Окрыленными стопами,
Заглушенными тропами
Покидать земной предел –
Ты, поэтова судьбина.
К ней веди тропой ночной: –
Ах, она улыбкой ранит,
Ах, она к пещере манит –
Заколдованной рукой
Земли бытие
П. Ю. Бартеневу
Богиня! ты ли петь вручила
Моим хладеющим перстам;
Улыбкою путеводила
К земли взрывателям, ключам.
И посох твой – взнесен над тучей.
Он дольний указует храм,
Над яростью грозы кипучей,
Опровергая молнии лет,
Высокий он возносит случай
В неистощимый огнемет!
Путей водитель увенчанный
Вт. туман лиановых лесов,
Почто же вновь игрою странной
Ты опечалиться готов!
Как жизни беглой катахреза
Ударит кольцами оков, –
Но мир ландшафтами Фриеза
Взнесет пылающий возглас,
Как оный рыцарь Веласкеза
Язвительной тоскою глаз. –
Так и тебе, о гость печальный!
Так памятен широкий Нил –
И на волне его хрустальной
Отдохновенный крокодил,
И я восполню эти тени
Песчаный, явный солнца пыл;
Так: – если низкий дол сиренев
И никнут голоса вещей.
Судьбою дан тебе, Бартенев,
Путеводитель скарабей
Тапиры
Т. Ч.
Раздвинулись сухие тростники,
Луна ущербная свой лик скрывает;
Чей топот осторожный возникает
У ила мягкого моей реки? –
– Завыл шакал, исполненный тоски,
Там быстрой точкой птица приплывает,
Там сонною волной плавник играет,
Серебряные бросив угольки… –
Вот тяжкий хрип и облик кажет мрачный
Угрюмый, сумрачный вожак – чепрачный –
И, хрюкая, другие вслед за ним –
У вод, дробя холодные сапфиры,
Поднявши хобота в воздушный дым,
Посапывая, влагу пьют тапиры
Шуты Эразма Грассера
Je sufs le nain de
Monseigneur le roi
Вот на полочке отвесной
Пляшут старые шуты, –
Полихромии чудесной
Простодушные черты: –
«Мы потешим королеву,
Мы попляшем так и так; –
Предан тайному напеву
Каждый быстрый, нежный знак!
«Бьет веселый миг измену
Бубенцом на голове, –
Мы потешим шателэну
На вечерней мураве!»
И – носками землю пашут,
Мнут высокие цветы;
Вот так пляшут! вот как пляшут
Грассеровские шуты
Источник юности
(Картина Луки Кранаха)
Холодные фонтана всплески
Неизмеримы и легки.
Скрипят тяжелые повозки,
Носилки, тачки и клюки.
Вы, старцы – горести и мира
Надеждою увлечены!
Звенящая, пали, порфира,
На холод темной тишины:
Жизни цветущие заботы
Благотворительный фонтан
Подъял в свои водовороты
Как в некий золотой туман.
И пир поет на травах пышный,
И каждый странник, каждый гость
Рукою буйной и неслышной
Здесь выжмет молодую гроздь.
Душа свободная! ты рада
Смеяться сумрачной судьбе! –
И вот блаженная награда:
Кранаха кисть поет тебе
Посейдон
Как зов единственной свободы,
Но лишь к тебе, но не ко всем; –
На темный мир низвергнув воды,
Тебя я поднял, Полифем
И остров твой, пустынь пустыня:
Песчинка в яви бытия,
Там не коснется благостыня
Тебя; там утвердился я
И взор циклопа не пронижет
Чреды атлантов облаков:
Где валуны вал милый лижет –
Сеть непреложная оков
И ты, осколок мирозданья,
Миросоздание мое,
Влачи, влачи свое пыланье
В изломленное бытие.
Доколе мудростью ведомый
Не ополчится на тебя,
Воин, мои презревший громы:
Испепеляя и губя,
К себе летящий из себя
VIII
На острове Схерии
К. С.
Мы ж утратим юность нашу
Вместе с жизнью дорогой
Странник! жди, нетерпеливый,
Здесь целенье тишины,
Многошумные оливы
Алкиноевой страны.