Николай Анатольевич Николаев попал на работу в органы по несколько иным, оригинальным причинам. Несколько лет назад он вернулся домой после службы в рядах вооруженных сил. Тогда он находился в состоянии всеобъемлющей эйфории, и дальнейшая жизнь рисовалась ему весьма туманно. Он отправился в свой районный военкомат, чтобы получить назад свой паспорт и по дороге туда удовлетворенно замечал, как встречающиеся на его пути девушки обращают весьма неадекватное внимание на него — молодого, симпатичного, незарегистрированного, да еще и в форме десантника, или даже, заглядываются... Это было приятно. На выходе из военкомата Коля как бы случайно натолкнулся на эм-вэ-дэшного рекрутера, производящего набор кадров в ряды доблестной милиции, речь того была хорошо поставлена, и то, что Николаю уделяют столько внимания, в угоду его тщеславию, в общем, это обстоятельство тоже сыграло немаловажную роль в его дальнейшей судьбе. И он записал себе его координаты... Таким вот образом и стал Коля Николаев милиционером. Так вышло. Нелогично. Потому что вся его жизнь до этого момента складывалась таким образом, что ничего подобного не предвещалось.
Огромное влияние на становление Колиного характера оказал его папа — Анатолий Львович. Анатолий Львович Николаев всегда был и остается личностью неординарной и выдающейся. В течение многих лет он был любителем возиться во дворе с мальчишками, придумывать им различные игры и увлечения. Рискуя при этом, кстати, своей репутацией. А главное, Анатолий Львович всегда был для Коли не просто папой, а также хорошим другом, с которым можно запросто поделиться какими-то своими сомнениями и даже тайнами. А это очень важно, когда у любого маленького человечка есть такой большой надежный друг. Папа Толя всегда старался, по мере своей образованности, просвещать сына во многих, порой даже самых «щекотливых» темах, справедливо полагая, что его объяснения лучше, чем объяснения Колиных сверстников где-нибудь в школьном туалете. Однажды, например, Николаша вернулся со школьных занятий чем-то очевидно смущенный, я бы даже сказал — взволнованный. Учился он тогда классе во втором что-ли, занятия заканчивались достаточно рано, и в это время Анатолий Львович еще спал, отдыхая после ночной смены. А потому Коля, конечно, слегка застал папу врасплох своим неожиданным вопросом. Нет, он, естественно, уже был, некоторым образом, просвещен в этой области, но... отчасти и, видимо, услышав в школе какой-то анекдот, получил некоторую новую информацию, которая шла в разрез с уже имеющимися познаниями.
— Папа! Пап... Скажи, а что в Англии тоже... трахаются???
Представьте себе сладко спящего человека, разбуженного таким вот возмутительным образом — подобным нелепым вопросом. Но не тот человек — Анатолий Львович, которого легко можно поставить в тупик. А потому, тонкий политик воспитательного процесса, спросонья выдал следующее:
— Ну жить-то надо!
Кроме всего прочего, Анатолий Львович постоянно старался, порой силком, загнать не только своего сына, но и его приятелей в различные кружки и спортивные секции. И, признаемся честно, многие из этих мальчиков не стали потом наркоманами, пьяницами или уголовниками благодаря дядитолиным усилиям.
Хотя сам он при этом был далеко не дурак поддать или заложить за воротник. Но в меру, и таким образом, что никто этого даже и не замечал. Просто у него существовала целая система тайничков и заначек во дворе и в подъезде, и в процессе игр с детьми он периодически ненадолго удалялся... Отчего в его облике появилась хитрая блуждающая улыбка на лице, с которой он и возвращался к развлечениям и с которой он и по сей день не расстается.
Но, я акцентирую, Анатолий Львович никогда при этом не злоупотреблял и с детьми в нетрезвом виде замечен не был, ну так — чуть-чуть навеселе, не более. А благодаря его усилиям Коля Николаев с раннего детства удачно совмещал занятия в секции спортивных единоборств с занятиями уроками игры на гитаре. И то, и другое, кстати, ему потом в жизни пригодилось или, уж по крайней мере, не помешало.
Так же как детство мрачного Генерала, детство Коли Николаева прошло в теплой дружеской атмосфере большой московской коммунальной квартиры. И также вечерами, по большим и малым событиям и праздникам, дружные соседи собирались за одним столом, обсуждая одновременно мировые и дворовые новости.