Лейтенант М. молча выслушал и кивнул. Борттехник Ф. улетел на караван в хорошем настроении, предвкушая вечернюю баню, и сон на свежей простыне.
Когда пара вернулась, вещей на стоянке уже не было, лейтенанта М., естественно тоже. Борттехник Ф. заглянул в контейнер — тюк там не наблюдался. «Уже унес в модуль», — подумал лейтенант Ф. и, улыбаясь, пошел домой.
— Ну, где? — спросил он, входя в комнату, у лежащего на кровати лейтенанта М.
— В Караганде! — злобно ответил лейтенант М. — Ничего не получилось.
— Что, застукали, что ли?
— Да при чем тут это! — махнул рукой лейтенант М. — Ну не смог я, понимаешь, солдатиков сграбить!
Территория Аллаха…Тут в комнату вошел лейтенант Л., который вместе с лейтенантом Ф. летал на караван ведомым.
— Что такие грустные, дурики? — весело спросил он.
Лейтенант Ф. рассказал коротко и возмущенно о том, как они лишились новых простыней. Лейтенант М. лежал на кровати и молча смотрел в потолок.
— Подумаешь, херня какая, — сказал лейтенант Л. — Я сегодня нашел и потерял намного больше. На этом сраном караване, между прочим…
…На караван они вышли быстро — выпали из ущелья прямо на караванный хвост.
— Останови его, — сказал командир борттехнику Ф.
Борттехник положил длинную очередь вдоль каравана. Погонщики засуетились, верблюды, наталкиваясь друг на друга, останавливались.
Ведущий сел. Пока досмотровый взвод выгружался, караван снова колыхнулся и двинулся огромной гусеницей.
— Ну, что за еб твою мать, — сказал командир. — Успокой ты их!
Борттехник Ф. снова дал очередь — так близко к каравану, что пыль от пулевых фонтанчиков брызнула на штаны погонщиков. Караван замер, переминаясь. На него накинулись солдаты — ощупывали людей, стоявших с задранными руками, били прикладами по тюкам.
Ведомый, барражирующий над ними, сказал:
— Там в ущелье мешочек валяется, — что-то скинули бородатые. Присяду, посмотрю?
— Только осторожненько и быстро…
Ведомый присел недалеко от мешка, одиноко лежавшего в пыли. Борттехник лейтенант Л., прихватив автомат, побежал к мешку.
— Бегу, и думаю, — рассказывает лейтенант Л., - а чего это я бегу, мало ли что там? Останавливаюсь, поднимаю автомат, прицеливаюсь метров с пяти, нажимаю на спуск. И вот, когда пули уже отправились в полет, до меня доходит, какой я идиот! А что если в мешке мины? Не зря же скинули! Это конец! — пронеслось в голове. Пули вошли, что-то звякнуло, жизнь перед глазами понеслась. Стою — даже упасть не догадался. Тишина — в смысле, даже винтов не слышу. Но время идет, мешок лежит, я жив. Подхожу, развязываю, а там — чайники! Пять маленьких металлических чайников, три пробиты моими пулями. Покопался еще, достаю сверток, раскрываю, а в нем — ох, до сих пор сердце екает! — толстая пачка долларов!!! Я сразу вспомнил того бубнового туза в Чирчике — сбылось, думаю! Сунул сверток в карман, и назад. Доложил: так и так, одни чайники. Вы как раз караван шмонать закончили. Взлетели и домой. Летим, а я пачку в кармане щупаю, ликую — ну не меньше десяти тысяч! Начал думать: везти их в Союз контрабандой, или на чеки менять? Всю дальнейшую жизнь распланировал. Правда, очко играть стало — сейчас, думаю, на гребне удачи и завалят — недаром же туз бубен выскочил на вопрос — собьют ли меня? А тут все сошлось. Вот я перепарашился, пока назад перли. Прилетели, еле дождался, когда летчики ушли. Достаю, разворачиваю трясущимися руками, и вижу: стопка зеленых листков, в формате стодолларовых купюр — один к одному, но с арабскими письменами, да еще сшиты по одному торцу — молитвенник! Как я там проглядел? Уж лучше бы пару целых чайников взял — две тысячи афошек![11] А вы тут по каким-то простыням грустите…
— Значит, тебе сегодня досталось Слово Божие, — сказал лейтенант Ф. — Покажи хоть, как оно здесь выглядит.
— Да выкинул я его нахуй, это слово, — махнул рукой лейтенант Л. — В окоп с гильзами.
— Ну и зря! — вдруг вскочил лейтенант М. — Как мусульманин должен заявить, что здесь мы находимся на территории Аллаха. И если он посылает тебе свое Слово, а ты его выкидываешь, то тебе, — переходя на крик, закончил Феликс, — действительно пиз-дец!
— А туз бубен — не обязательно деньги, — добавил лейтенант Ф. — Это — ценные бумаги вообще…