Но дух наш - гость в этом мире. И не просто гость: перед ним поставлена определенная задача возрастания. Дух, учащийся здесь. Он соединен с материальными силами не благодаря парадоксальной прихоти; это происходит, потому что для изменения бытия вещественное, материальное, стихийное соединились через человека с духовным, чтобы духовная сила пронизала все материальное бытие. Одухотворение Вселенной, созданной Богом, - вот высочайшая цель, которая здесь задана. И человек был пущен в мироздание с этой целью. Но он еще эту цель не осуществил и очень мало в этом участвует. Вот одна из разгадок того, почему врачи, физиологи, ученые говорят вам: человек не использует своих возможностей на тысячную долю. Правильно, потому что в нас заложено бесконечно много. На самом деле эта неудача человека не является неудачей, потому что, когда люди умирают телесно, продолжается работа всего человечества. Вот образ для вас: текут реки, моря, поднимается утренний пар, и вот земная вода в виде пара восходит вверх, белые облака уже кружатся над землей. Какое огромное значение имеют облака для жизни! Они несут в себе живительную влагу в те пустынные места, над которыми раскинулось лишь беспощадное голубое чистое небо, в те пустынные места, где так мало жизни. История духа имеет свои живительные облака - потоки душ, восходящих вверх, то есть вверх не в пространстве, а в ином измерении; эти облака - бессмертная сокровищница человеческих душ. Мы называем это высшим измерением жизни, иные называют его потусторонним, посмертным бытием, в котором тоже есть развитие, движение, жизнь, но иная жизнь. То, о чем я говорю теперь, является общечеловеческим представлением, понятием, которое разделяют люди от одного океана до другого. И те, кто сознательно пытаются убедить себя и других, что личность самосознающую ожидает впереди небытие, все равно в глубине своего существа не верят в свое полное уничтожение. Такой глубокий наблюдатель человеческой психики, как Зигмунд Фрейд, писал, что в действительности никто в свою смерть, то есть уничтожение, аннигиляцию, не верит в глубине своего существа.
Но христианство говорит нам о чем-то большем. Оно говорит нам не просто о естественном бессмертии каждого человеческого "я" в ином измерении, а о новом этапе космической эволюции - о жизни будущего века. В оригинале, по-гречески, здесь стоит слово эон; оно означает ровное протяжение во времени, которое почти выходит за пределы истории. грядущий эон, жизнь грядущего эона. Это уже взгляд в отдаленное вселенское будущее, взгляд, который проникает за завесу того, что может сегодня представить ограниченный человеческий рассудок. Это не просто естественное бессмертие души, вернее, духа. Здесь я сразу должен оговориться. Речь идет всегда о духе, потому что душа - это психика, которая есть и у животных, и, по-своему, у растений, реакция организма на окружающую среду. Дух - это то, что творит, то, что является неповторимым, личностным, обладающим свободой. Все религии и философии, так или иначе, говорят о бессмертии духа, а христианство открывает нам эту сверхъестественную истину - чаю воскресения мертвых и жизни будущего века.
Это упование и эта вера родились не на пустом месте, а родились они в таинствах Пасхи Нового Завета, когда Иисус Христос победил смерть.
Мы говорим о людях, оставивших нам великие произведения искусства, литературы, науки, как о по-своему бессмертных. Поэтому и Пушкин пишет: "Весь я не умру, душа в заветной лире мой прах переживет". Но все это временно, нет бесконечной памяти у человечества. Вечной остается жизнь, погибают отдельные организмы. Но для человека, для его сферы, то есть для сферы духа, важен каждый человек, каждая личность. И когда Христос явился перед учениками, это не была память о Нем. Такая память была о пророке Исайе, о великих учителях человечества, о великих философах. Христос вовсе не жил в памяти, Он явился им Живой. Вот что было важно. Бессмертие в легендах и памяти было у Моисея, но никто не говорил, что он явился живым. Наконец, бессмертны в памяти наши великие христианские святые, и многие из нас видели их во сне, имели с ними внутренний контакт, но все-таки мы знаем, что они умерли и гробницы их и мощи их - явное об этом свидетельство.
Христос не "ожил", а изменился. Поэтому святой апостол Павел говорит, что "мы все изменимся". Это трансформация, мутация, новая ступень эволюции, но не для тех, кто придет только после нас, а мы уже не нужны будем, а для всех душ, которые когда-либо были созданы в мире. "Мы все изменимся", говорит апостол. И тогда нам вновь будет возвращено телесное бытие. То телесное бытие, которое открылось ученикам в явлении Воскресшего. Апостол Павел говорит: "Есть тело душевное, а есть тело духовное". Тело духовное некое иное тело, которое не подвержено в такой степени жестким, неумолимым законам мертвой и живой природы, тело, которое подчиняется духу, поэтому не знает ни старости, ни усталости. Опыт учеников, видевших Воскресшего, был особенным. Это не было смутное видение. Он пришел к ним и сел за стол, и показал им знаки на своих руках, и ел с ними. Но никому из них не пришло в голову, что Он, может быть, очнулся, ожил, - потому что лицо Его изменилось. Они узнавали Его не сразу, потому что Он не входил к ним в двери, а появлялся сразу в комнате; для Него не существовало более тех преград, которые существовали прежде. И поэтому Он сказал: "Дана Мне всякая власть на небе и на земле". Он стал иным, и апостол Павел продолжил Его мысль. Он учит нас, что Христос в этом отношении явился "первенцем" - первенцем не как Богочеловек, а как человек, обретший новую жизнь. Он первый обрел духовное тело, первый вошел в вечность в духовно-душевно-телесном единстве личности. Это и есть то, чего чает христианство.
Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Смерть побеждается, небытие и грех побеждаются, наша душа, скомканная, маленькая и жалкая, вырывается на колоссальную свободу. И между нею в ее нынешнем состоянии и тем огромным развертыванием, которое ее ожидает, такая же гигантская дистанция, как между молчаливым эмбрионом в утробе матери и гением, скажем, Леонардо да Винчи или Эйнштейном, который из этого эмбриона родился.