- Конечно, Клавдий.
- Хранитель?
- Да, моя леди, - Техно видел, что девушку что-то беспокоит. Да и мог это заметить любой, кто бы посмотрел на нее. Но только не Клавдий.
- Клавдий... он всегда такой?
- Какой такой? - переспросил компьютер, тем временем устанавливая на столе столовые приборы еще на две персоны.
- Ну, благородный, учтивый, немного хладнокровный...
- Нет.
- Значит, это Безумие его так изменило.
- И опять вы не правы. Его так меняет ваше присутствие.
- Вы шутите, - лицо девушки залила краска.
- Ничуть. Под своей, скажем так, бравадой, он пытается скрыть то, о чем знают и так все, кто его достаточно хорошо знает. Хотя, должен признать, таких людей не так уж и много.
- Что же именно вы имеете в виду?
- Как это что? - на сей раз удивился Техно. - Его чувства к вам.
- О каких таких чувствах вы говорите? Он мне - друг!
- Вам он, быть может, и просто друг. Но вы для него - нечто большее.
- Теперь ошибаетесь вы: он бы давно уже сказал мне...
- Возможно, он боится?
- Клавдий и боится? Нет, вот это уже точно глупости! Мне кажется, что он вообще на ничего свете не боится.
- Это не совсем так. Борнаков не боится практически ничего, что могло бы испугать кого-нибудь другого на его месте. Думаю, он и смерть воспринимает, как нечто, что необходимо встретить с честью. Но вот только страх за своих близких, страх быть не услышанным снова... Именно эти страхи душат его больше всего остального.
- Быть не услышанным? Снова? Но вы же не обо мне говорите?
- Именно о вас. Именно.
- Но он не...
- Не говорил вам о своих чувствах? А вы припомните лучше: пять лет назад, перед самым исчезновением Вервольфа.
"А ведь Хранитель прав, - вспоминала девушка, - Клавдий хотел тогда сказать мне что-то важное. Даже пытался. Но я не слушала!"
- Наташа... Я должен уезжать, и, быть может, мы больше никогда не увидимся. Но я хотел тебе кое-что сказать...
- Говори, Клавдий. Я тебя внимательно слушаю, - но вид у девушки был какой-то рассеянный, будто она сейчас думала о чем-то совершенно другом.
- Я хотел сказать... что одного твоего слова будет достаточно, чтобы я остался. Наташ...
- Зачем же? Если ты должен уезжать, то едь. Тебе должно быть сложно оставаться здесь после смерти твоих родителей.
На мгновение Свордсмен потерял дар речи. Он ожидал всего: что его поймут и скажут, что любят Бородина; что это чувство взаимно и его будут ждать; что ему незачем куда-либо уезжать вообще. Но не такого: его попросту не желали слушать!
- Прощай, Наталья! - Клавдий не показал вида, что разочарован (во всяком случае, он так считал). Но когда Кузнецова скрылась за поворотом, по его лицу текли слезы. Такого он не позволял себе прежде, даже когда умерли его приемные родители. Никогда прежде он не чувствовал себя таким одиноким...
- Здравствуй, Волк! - Клавдий встретил пришедших у алтаря. Он ожидал радостной встречи, но ожидания его не оправдались: Волков был холоден, как никогда прежде; рука его лежала в кармане куртки, где, как догадался Клавдий, лежал энергоклинок.
- Клавдий, Наталья здесь? - без приветствий начал Артем.
- Здесь, - печально произнес Вервольф, совершенно не обижаясь на друга, понимая его чувства. - Здравствуй и ты, маг!
- Здравствуй, Клавдий! Здравствуй! - через миг Астрал уже крепко обнимал Свордсмена. - Ты не представляешь, как я рад тебя видеть в хорошем здравии!
- А ты не представляешь, как я рад, что не поубивал вас с Артемом вчера!
- А ведь мог! - в голосе Астрала звучала неожиданная гордость. - Если бы не Наталья... Но она здесь, с тобой?
- Да. Кузнецова сейчас гостит в Цитадели...
- Клавдий, как ты мог так поступить? - в словах Волкова звучал укор.
- Поступить как, Воитель?! Я узнал о том, что она в Цитадели, только утром... Да и не грозило ей здесь совершенно ничего! Уж ей-то я не причинил бы вреда ни за что на свете!
- Ты в этом уверен, Вервольф? - продолжал гнуть свое Артем.
- Совершенно!
- Совершенно?
- Послушай, Волк! Ведь не от меня она узнала о Цитадели, не я прошляпил передатчик! Так что моей вины здесь нет, а вот твоей...
- Признаю, - наконец сдался таки Воитель. - И каков же будет вердикт?
- Завтрак, - улыбнулся Свордсмен, отодвигая в сторону алтарь.
Как и следовало ожидать, трапеза прошла в светлых и добрых разговорах. Безумия Вервольфа и вчерашних происшествий никто не вспоминал, или, быть может, делали вид, что не вспоминают. Однако сам Клавдий был в приподнятом настроении, зная, что находится в кругу тех людей, которые ради него не пожалели бы и головы.