- Что, этот «Googlе» действительно так силен? - спросил он. Я кивнул: да. В этом не было никаких сомнений.
В мистику он не верил, и все его умозаключения на этот счет трещали по швам. Как потом выяснилось, именно все эти вопросы и спасли меня от неминуемой гибели. Я, конечно, не имел никакого права так рисковать. Я надеялся, что наша встреча будет теплой и радостной, а трудность будет заключаться лишь в том, чтобы направить последующую его жизнь в русло спасения человечества. Именно такими высокими интересами я и хотел его прельстить - спасением человечества. Этот восхитительный на мой взгляд императив, я полагал, возьмет его за живое. Когда мы потом разговорились, и я рассказал ему идею пирамиды, и указал ему его место в ней, место спасителя, и убеждал, что то, чем он в жизни занят, такая дикая ерунда и чепуха, и недостойная его предназначения и смысла существования собачья чушь, он только удивился:
- Разве?
- Конечно! Ты же можешь спасать десятки, сотни тысяч людей...
- А я, по-твоему, чем занимаюсь?
- Но ты можешь нести людям добро, любовь, справедливость...
- А я что делаю?
Этими вопросами он ставил меня в тупик, но лишь до тех пор, пока не раскусил, не прочувствовал и не проникся нашей идеей. На это ушли считанные секунды. И все те годы, которые мы провели вместе.
- Пирамида, говоришь...- сказал он, покусывая нижнюю губу, - значит, пирамида.
- Ага, - сказал я, - нравится?
Он пристально и долго смотрел мне в глаза сквозь блики стекол своих роговых очков тяжелым воинствующим и всепобеждающим взглядом гипнотизера. Его черные глаза ни разу не моргнули. Затем он двумя пальцами правой руки аккуратно снял очки, опустил веки, а указательным пальцем левой поскреб переносицу. По всему было видно, как он сдерживал себя, чтобы не сорваться с петель.
- Да, - наконец произнес он, - твоя пирамида - это великолепно. Это даже, если хочешь, величественно!
Я знал, что ему понравится.
- Ты, значит, хочешь спасти этот мир?
Я молчал.
- Думаешь, он того стоит?
- Ага, - сказал я, - кури.
- Тебе не кажется, что проповедуя свою Пирамиду, ты мечешь бисер перед свиньями?- спросил он.
- Не кажется, - сказал я.
И бросил ему пачку его любимых сигарет («Кэмел»).
Глава 26
Я рассказал ему и о виртуальном его прообразе, о том, с какими трудностями нам пришлось столкнуться, и сколько это стоило нервов и денег, о Сереже и Ларри и их «Google», и о том, как нелегко нам было с Жорой согласиться с выводами системы о роде его, Юры, деятельности.
- А чем занимается Жора?
- Ты так и не ответил, права ли наша «Шныра», вычислившая тебя, как киллера?
Юра молчал. Он подставил лицо остывшему вечернему солнцу, закрыл глаза и, казалось, уснул. Но он слышал мой вопрос.
- Я никак не могу взять в толк, - наконец произнес он, не меняя позы, - вы устроили на меня охоту, нет, вы развязали против меня целую войну. Но зачем? Согласись, ты воюешь ведь не против меня, а против чего-то в самом себе. Чего тебе в жизни недостает, и кого ты хочешь в ней победить?
Это был для меня неожиданный взгляд, я так никогда не думал, поэтому ничего ему и не ответил. Он открыл глаза и улыбнулся:
- Ладно, не думай над этим, лучше скажи, за что тебе дали Нобелевскую премию?
Об этом я мог рассказывать сутками.
- Мы создали способ, - сказал я, - продлевать жизнь людей путем модификации генома. Помнишь наши работы с модифицированной РНК, с наносомками? В этой премии, кстати говоря, есть и твоя доля. Мы искали тебя...
- Вы искали?...
Мне было жаль видеть кислую мину на его лице и не слышать ни слова в ответ. Видимо, я сказал ему то, чего не должен был говорить. Но я был твердо уверен, что и он своим усердием и кропотливым трудом участника наших экспериментов с генами имел полное право разделить с нами высокую международную награду и признание. Я так и сказал ему:
- Жаль, что ты тогда исчез.
Он не шевелился, темные очки прятали его глаза, но я знал, что они по-прежнему были закрыты. Он мог бы возразить, что исчез тогда я, а не он, и был бы прав, но он не возразил.
- И что же, - спросил он, - удалось вам продлить свою жизнь хоть на час?
Мышки жили вдвое дольше, а хомячки, те вообще...
- Хм!- хмыкнул он, - хомячки...
- Ну да, мышки и хомячки, не говоря уже о светлячках и дрозофилках!..