Потом была жуткая, ледяная ночь, которая, казалось, просто съежилась от холода. Или от страха? Мне вспомнилась почему-то Тина. С нею страх показался просто дешёвкой, пустотой, мелочью...
Глава 28
Речь зашла о судьбе ученого в нашей стране.
- Наши ученые, - сказал Юра, - сейчас продают трусики и лифчики или бегут с этой страны, как...
- Как крысы с тонущего корабля, - бросил я крылатую фразу.
- Да нет. Просто мозги всегда текут туда, где могут найти себе применение. Без работы мозги усыхают...
Он задумался на секунду и продолжал:
- Так вот, сегодня ученые в твоей славной стране или торгуют лифчиками, или утекают, или спиваются и дуреют, просто сходят с ума... Я расскажу тебе одну такую историю, хочешь?..
- Это меня огорчит?
- Мне кажется, что мы уже не способны огорчаться, - сказал он и добавил, - впрочем, как и радоваться.
Я не рискнул спорить с ним и кивнул, мол, валяй.
- История такая, - сказал он и упал в кресло.
Юра долго устраивался поудобнее, давая мне знать, что рассказ будет длинным, и мне понадобится набраться терпения, чтобы дослушать его до конца. Я растянулся во весь рост на диване.
- Некий пасечник, - начал он.
- Пасечник?!
Я аж подпрыгнул в кресле: пасечник, пчеловод!
- Да, - сказал он, - пасечник, а что?
Я был поражен, ошеломлен, ошарашен - надо же! Я был невероятно горд за нашу «Шныру», ведь она предсказала мне встречу с Юрой-пчеловодом. Уже было ясно, что он никакой не пчеловод, и его рассказ о каком-то пасечнике меня развеселил.
- Да нет, ничего... рассказывай, - сказал я.
Юра посмотрел на меня внимательно и продолжил:
- Так вот, этот самый пасечник, мужик лет тридцати трех, известный среди друзей, как человек благонадежный, беспримерно добрый, а в чем-то даже робкий и милый, совершил поступок...
Затем Юра на едином дыхании рассказал историю... Нечто страшное...
Я был потрясен. Мы сидели в тишине и молчали.
- Так вот, - сказал он в заключение, - они...
- Ясно, ясно, - остановил его я, - можешь не продолжать.
- Они расстреливали его в упор, как затравленного волка, сделали из него решето...
- Да, это ясно.
- Он умер улыбаясь...
- Да-да...
- Словно счастье вернулось к нему.
Я выждал секунду, а затем сказал:
- Ты никогда не был счастлив, ты просто не знаешь, зачем тебе жизнь...
- При чем тут я?
- Ты же про себя рассказал всю эту историю.
Юра помолчал, затем произнес:
- Я знал, что ты догадаешься. Вот только жив... И правда - зачем?
В наступившей тишине слышно было, как за окном пукали рассыпающиеся звездным дождем разноцветные шарики праздничного фейерверка, один за одним, один за одним...
- Извини, - сказал я, - я сначала не догадался...
- Страна, пренебрегающая интеллектом своего народа сегодня, - заключил Юра, - завтра будет мыть клозеты соседа. Всегда было так. Ведь до сих пор так и не находят пророка в своем отечестве...
Глава 29
Какое-то время мы молчали, потом он снова заговорил.
- Я тоже был близок к сумасшествию, - сказал он, - ведь если бы не случай... К счастью, мне удалось вырваться из страны, пришлось переквалифицироваться. Я не жалею. Я узнал другую среду, другие традиции и обычаи, другие правила жизни и игры, которую люди ведут непрестанно. От чего-то пришлось отказаться, но люди меня ничем не удивили - они везде одинаковые. Помнишь, мы в нашей бане проводили мальчишники, даже вели протоколы заседаний. Это была хорошая школа, ключевые моменты бытия мы понимали правильно: продолжение рода, еда, творчество. И все нанизано на стержень удовольствия. Вне зависимости от того, кто ты - араб или негр, коммунист или мусульманин.