- Пирамида, - сказал я еще раз, - вот модель жизни.
Жора откинулся на спинку стула и посмотрел на меня.
- Ты, парень, бредишь, - произнес он, - какая еще пирамида?! Пирамида - это каменный гроб, яма, смерть...
Я выждал, когда он закончит, и попытался продолжить рассказ.
- Брось, - сказал Жора, - тебе не идет быть упрямцем. Ты же знаешь: я их терпеть не могу. Упрямство - это явный признак...
- Тупости, - сказал я, - я знаю.
Я и не думал обидеться, я понимал, я чутьем, шестым чувством своим ощущал, что пирамида прекрасна. И Жора, я уверен, тоже почуял: это то, что он так долго искал! На то он и Чуич, чтобы ловить на лету! Пирамида, как ничто другое, вместила в себя существо жизни. Это было новое представление о жизни, новый брэнд. Геометрическая пространственная модель. Как модель атома. Или модель ДНК. Я увидел мгновенную искру не то чтобы зависти, нет, искрометную вспышку обиды, может быть, сожаления и внутреннего неудовольствия, даже разочарования собственной персоной: почему не я?! Почему не мне пришла в голову эта мысль? Такое бывает: ты думаешь, мучаешься, сходишь с ума от того, что не в состоянии разложить, так сказать, по полочкам свои представления о чем-то значимом для тебя, важном, скажем, о жизни, и вдруг кто-то приходит и заявляет: «Смотри: это же пирамида!». И у тебя выпадают глаза: в самом деле! Именно в такую минуту Архимед и проорал свою «Эврику!» Но глаза загораются и тот же час тухнут: только слепой мог этого не увидеть. Такое бывает. Теперь мы сидели и просто молчали. Как-то не было слов. Я черкал очередную салфетку, Жора раскурил свою трубку.
- Налить? - спросил он и потянулся рукой к бутылке.
Я кивнул: давай.
- Знаешь, - сказал потом Жора, - в этом что-то есть.
Он слово в слово повторил слова Вильяма Задорского. Ничего другого от него я и не ждал. Еще бы! Есть не какое-то «что-то», а именно то, что нам было нужно. Вскоре мы в этом удостоверились в полной мере.
- Смотри, - снова с жаром сказал я, суя ему под нос свежую салфетку с красивенькой пирамидой, - смотри...
- Ладно, ладно, я понял.
Еще бы! Как такую простоту не понять!
- Здесь все, - сказал я, - основание - это весь генофонд жизни, на вершине - Иисус.
- Да, - сказал Жора, - мне нравится. Вершина - это точка абсолютной гармонии всех ее составляющих.
Он и мою мысль повторил слово в слово!
- Точно! Точка! Точка абсолютного совершенства, - кивнул я, - если хочешь - трон Иисуса Христа.
- Трон?!
Он выкрикнул это слово и сам себе удивился. Он был просто обезоружен моими доводами. Я гордился и торжествовал, видя, как Жора был потрясен моей придумкой.
- Слушай, - сказал он, - ты опять гений!.. Прекрасный образ! Мы ведь редко думаем словами, хотя, собственно, здесь слова уже и не нужны. Но вот еще что...
Он задумался на секунду и тут же обреченно прорек:
- Совершенства ведь не бывает...
Он сказал это так тихо, что мне пришлось читать по губам.
Как раз в этот момент я было пригубил рюмку, но тотчас оторвал ее от губ и приподнял над столом. Я спешил ему на помощь.
- Ты тоже гений, давай выпьем за это. За нас, гениев...
Жора отложил трубку в сторону, взял свою рюмку, и теперь искренняя обворожительная улыбка озарила его лицо.
- За нас, гениев, - согласился он, мы чокнулись и опрокинули в себя содержимое рюмок.
Потом мы долго молчали. Он тоже стал рисовать пирамиды, затем конусы, многоугольники и даже какие-то тетраэдры или октаэдры. Но они ни в какое сравнение не шли с моей пирамидой. Мне нравилась лишь его похвала: «Мне нравится».
- Невероятно, - вполголоса произнес он, - но еще вчера я жил как слепой... Слушай, мне нравится, - повторил он, - это - совершенно! Как круг! Просто и совершенно!
Он не только прозрел, но и принял мою пирамиду. Как неизбежность. Как приговор палача. Как крест! Мы легко водрузили ее на свои плечи и готовы были нести в мир людей.
- Знаешь, я понял теперь, чего мне так не хватало - воздуха!..
Я смотрел на него в ожидании пояснений. Он даже стукнул себя кулаком по лбу с досады, что не ему пришла в голову мысль о Пирамиде.
- Воздуха, - повторил он, - объема, пространства...
Воздушная, пространственная модель жизни - это была моя придумка! Я сиял! Как здорово! Просто прекрасно!
- Идея твоя, на мой взгляд, потрясающа, - сказал Жора, - мы должны ее хорошенько поэксплуатировать. Вытащить из нее все жилы...
- Да, - сказал я, - выпить все соки...
Жорина похвала, одобрение и его признание возбуждали и оживляли меня: я горячился, острил, невпопад хохотал... Да-да, это была истерика открывателя. Не каждому удавалось снискать Жорино восхищение. Впору было бы выкрикнуть свое «Эврика!», но я удержался.