Мы вышли в этот узкий коридор, и следом за нашей дверью была еще одна.
— Вот держи, там темно, — дал он мне фонарик и открыл дверь.
Я зашла в узкую комнатку, больше похожую на чулан и увидела биотуалет. Ну, просто нет слов. Сделав свои дела, я вышла, и только хотела высказать свое удивление, как Никита зажал мне рот, а после я услышала, что наверху кто-то ходит.
Меня подхватили на руки и тихо отнесли в комнату. Усадив на кровать, Никита показывал жестами, чтобы я молчала, я кивнула, показывая, что поняла его.
Было четко слышно шаги и как скрипели половиц и шум передвигаемой мебели. А после мы услышали грубый басистый голос.
— Волков, я знаю, что ты здесь! Будь мужиком и не прячься за юбку людишки, выходи! Обещаю прикончить тебя быстро, а после оттрахаю твою новую бабу и выкину ее на хер, если выживет.
Я испуганно посмотрела на Никиту и сжала голову в плечи, меня снова сковал страх.
Никита прижал палец к своим губам, взволнованно смотрел на меня. Потом встал с кровати и не успел сделать и шага, как я вцепилась в него и мотала головой, показывая чтобы не уходил, не оставлял меня одну. Он тяжело вздохнул, и сел обратно сгребая меня себе на колени, зашептал мне на ушко.
— Сладкая моя, не бойся ни чего, я ни кому не позволю тебя обидеть, поверь мне, — и посмотрел мне в глаза, а я только хотела кивнуть, что верю, как вырвался всхлип.
У меня начиналась истерика и тут Никита впился в мои губы своими, да так, что я забыла напрочь и об истерике, и о том, что кто-то там, на верху ждет его, и про все, что со мной произошло за последние сутки.
Никита целовал жарко, горячо, и жадно, все мое тело окатило волной желания.
Он укусил меня за нижнюю губу и тут же зализал ее, словно ранил в порыве, а после попросил прощения.
Немного отстранившись, он посмотрел мне в глаза, а я уже сама потянулась и тихонько коснулась его губ своими, мне вдруг захотелось повторить и еще раз испытать такую бурю. Никита улыбнулся и, прижав меня к себе сильней, вновь стал целовать, но уже нежнее, мягче, а после отстранился, и провел большим пальцем по моим губам, очерчивая их контур.
Наверху раздался какой-то грохот, по звуку, будто шкаф упал, я даже вздрогнула, и Никита обнял меня так, словно впечатывал в себя, а потом раздались хлопки, и я уже понимала, что там стрельба.
— Ну, волчара, ну ты и сука, — рычал тот же бас, а после раздалось пиканье, и Никита, отпустив меня, подошел к связи и стал записывать, как я уже поняла сигналы. Посмотрев на свои записи, Никита нахмурился и ухмыльнулся, отложив блокнот.
Я кивнула головой на связь, как бы спрашивая, что там, какие новости. Никита взял блокнот и протянул мне. Там были точки и тире, а ниже текст: «Не выходите, Никита Дмитриевич, пока я не дам добро. Ваш домик окружен людьми Северского, сам Северский в доме».
Никита подошел к столу и поставил чайник, нервным жестом провел по своим коротким волосам, а потом он вновь как выключился, стоя ко мне спиной. Может, задумался, промелькнуло в голове и, положив голову на коленки, я тоже уплыла в свои мысли. Как там мои девчонки и когда я уже их увижу.
Наверху было тихо, все как-то резко умолкло.
— Чай или кофе? — спросил Никита, что я внутренне вздрогнула от неожиданности и прошептала, — Кофе.
— Расслабься все позади, сейчас мы позавтракаем, еще шесть утра, а после ты поспишь еще немного, хорошо? — подмигнув, предложил Никита.
— А ты меня не оставишь? — боязно спросила я, сползая с кровати и идя к столу.
— Если ты хочешь, то я останусь, — сказал Никита.
— Хочу! Останься! — с надеждой попросила его.
— Хорошо, садись за стол и пей, — улыбнулся этот красавчик.
Какой же он симпатичный, — думала я, садясь за стол. Делая первый глоток до меня дошло, что мы говорим вслух.
— А почему мы разговариваем? — спросила Никиту.
А он засмеялся, таким сексуальным смехом, что я почувствовала неловкость.
Он меня словно приворожил собой. Я залипла на его лице и не могла ни как отвести взгляд.
— Он и так знает, что мы тут, не вижу смысла играть в молчанку, — пожав плечами, ответил Никита отсмеявшись.
— Что за овца с тобой, а Никитос? Неужто нормальные самки больше не дают? — раздался грубый ржач сверху.
Никита стал сжимать кулаки, видно было, что он злится, и я ни чего другого не придумала, как положила свою ладошку ему на кулак. Никита вздрогнул и опустил глаза на наши руки, а после перехватил другой рукой и потянул меня за руку, мне пришлось встать, и он тоже встал, обойдя стол, на встречу друг другу, Никита подхватил меня на руки и понес в кровать, уложил, накрыл одеялом и, обняв, прошептал,