Пронзительный визг, на грани ультразвука и гудка милицейской сирены, штопором взвился в небо, разнесся розой ветров и взвихрил нежные листья деревьев – так почудилось четверым мальчишкам. Никакие булыжники не сравнились бы с невыносимой, невесомой тяжестью звука, который способна извлечь из себя женщина. Даже такая маленькая, как Элька. Его нематериальное действие произвело эффект красной кнопки, внезапно включившей сигнализацию под носом у налетчиков. Парк ожил, и над водой заполошно раскричались чайки.
Сидя на земле, оглохшие и растерянные, Робик с Матюшей наблюдали, как неприятели драпают по мосту на другой берег. А Элька, приставив ладони к щекам, продолжала визжать, словно ее накопленный в молчании голос прорвал в горле плотину и вознамерился заполнить собой все окружающее пространство. Причем звуки были не безотчетными, теперь в них различалось вполне определенное слово.
– Ватсо-о-он! – с вибрирующим надрывом взывала Элька. – Ватсо-о-о-о-он!!!
Набрав полные легкие воздуха, она уже просто крикнула:
– Ватсон! – и затихла. По тропинкам из парка бежали люди.
Собравшиеся вокруг женщины ахали и негодовали:
– Опять Бомжовка! Да сколько же можно терпеть? Да уберут ли когда-нибудь этот рассадник?!
Двое мужчин помчались было догонять преступников, но скоро вернулись, грозясь отправить в выселок милицию. Элька успокоилась, Робик выглядел слегка помятым, всех перепугал окровавленный, извалянный в песке Матюша. Симпатичная девушка в очках, с сумкой-рюкзаком через плечо, повела его к реке и помогла умыться. Он вкратце рассказал о нападении. Девушка посоветовала не ходить в парк без взрослых, и пришлось признаться, что улизнули без спроса.
Остаточная дрожь сотрясала Матюшу, страшно саднило располосованное асфальтом лицо, но он собрался покататься на красивых конях. Деньги же не отобрали? Нет. Вот они деньги, в кармане. Дядя Костя всегда говорил: «Начал дело – доведи до конца». Вика, так звали девушку, пресекла этот порыв, спровоцированный, похоже, подавленным приступом истерики, и поднесла к лицу Матюши карманное зеркальце:
– Посмотри на себя.
Видок у отражения впрямь был обескураживающий: ободранная щека налилась брусничной спелостью, нос покраснел и распух – намека не осталось от папиной гордости и красы. Но убедила Матюшу к смирению не нужда в срочном врачебном осмотре, а слезы Робика. Он не плакал, слезы просто стояли у него в глазах, как осколки разбитого стекла. Элька помалкивала. Наверное, выдохлась. Вика присела перед ней на корточки:
– Забыла спросить, какого Ватсона ты звала? Доктора Ватсона?
– Да, спасателя.
– Есть такой спасатель?..
– Есть… Далеко.
Элька не сказала, что доктор Ватсон – папа Робика.
Вика взялась проводить детей. Решила все объяснить их домашним. Лишь тогда, по ее словам, Матюша мог выйти из-за двери и показаться на глаза своей маме. Вика думала, что мама испугается, с пылу-жару увидев сына в таком жутком состоянии.
…Мама Матюши. Дети промолчали.
Вике не пришлось разговаривать с мифической мамой, а Матюше – прятаться за дверью. Дверь распахнулась, как только поднялись, и он закрутился в безумном торнадо. Снегири вылетели за порог, словно ждали у глазка. Матюша вращался в их руках из стороны в сторону, вертелся флюгером двух чокнутых ветров. Дядя Костя о чем-то спрашивал, папа чему-то возмущался, они перекрикивали друг друга и не давали вставить ни слова. Оба в страхе разглядывали и ощупывали лицо, лоб, затылок Матюши, будто на нем выросла борода или дополнительные уши. Он начал отбрыкиваться, умирая от стыда. Вику, несомненно, ошарашила гипертрофированная родительская любовь двух одинаковых мужчин при полном отсутствии мамы. Матюша вдруг и сам удивился необычности своего семейного треугольника.
Эти сумасшедшие, наконец, заметили стоящую поодаль девушку. Дядя Костя оставил голову племянника в покое, а папа сразу подобрался.
– Извините, – сказали они в унисон, и Вика засмеялась.
– Мы уж думали, что они удрали на речку и утонули, – принялся оправдываться папа. – Собрались идти искать…
У Робика оказался сломанным растоптанный мизинец. В рассказах о докторе Ватсоне появились детали драки с уркаганами. Матюша начал мечтать о карьере сыщика и детективных мемуарах, которые он напишет, когда постареет. Его наказали за побег: обещанный «взрослый» велосипед не был куплен. Но Матюша не унывал, раскатывая с друзьями на велике, доставшемся Эльке от туристического прошлого ее папы.