— Лишение вас привилегий, Советник, не имеет ничего общего с моим заявлением относительно необходимости защиты Плана Селдона.
— Чем же оно в таком случае вызвано?
— Вы обвиняетесь в измене, Советник. Мне бы хотелось склонить Совет к милосердию и просить, чтобы ваш арест не был произведен в зале Заседаний, но за дверью вас ожидают представители Службы Безопасности, которые сопроводят вас в место заключения, как только вы покинете зал. Теперь я попрошу вас спокойно удалиться. Если вы совершите какой-либо опрометчивый поступок, мне, к великому сожалению, придётся счесть ваше поведение опасным и пригласить представителей Службы Безопасности войти в зал Заседаний. Искренне надеюсь, что этого не потребуется.
Тревайз нахмурился. В зале стояло гробовое молчание. (Неужели все ожидали этого — кроме него самого и Компора?) Он непроизвольно оглянулся на входные двери. Они были закрыты, но он ни на йоту не сомневался, что Мэр Бранно не пошутила.
— Я представляю влиятельную фракцию! — возмущенно воскликнул он.
— Что ж, я искренне сочувствую тем, кто выдвинул вас в Совет. Они будут весьма разочарованы.
— И на каком же основании мне выносится такое нелепое обвинение?
— Обвинение будет предъявлено вам в положенный срок, но не сомневайтесь, оснований для этого у нас вполне достаточно. Вы славитесь легкомыслием, молодой человек, но постарайтесь понять: кое-кто здесь может быть вашим другом, но при этом вовсе не жаждет последовать вместе с вами за решетку.
Тревайз резко обернулся и встретился с непроницаемым взглядом голубых глаз Компора.
Мэр Бранно спокойно проговорила:
— Призываю всех в свидетели, Советники: после моего заявления Советник Тревайз обернулся и посмотрел на Советника Компора. Ну, так вы покинете зал, Советник, или вынудите нас на неприятную процедуру произведения вашего ареста в помещении зала Заседаний?
Голан Тревайз медленно повернулся на каблуках, медленно взошел по ступеням лестницы. У дверей его крепко взяли под руки двое вооруженных до зубов охранников.
А Харла Бранно, проводив его бесстрастным взглядом, одними губами проговорила:
— Дурак!
3
Лайоно Коделл занимал пост Директора Службы Безопасности всё то время, пока правила Мэр Бранно. «Работенка не пыльная», — любил поговаривать он, но врал или нет — этого никому знать было не дано. Нет-нет, на вруна он нисколько не походил — но это опять-таки ничего не значило.
И внешность Коделла, и манера себя вести прямо-таки излучали дружелюбие и мягкость. Очень может быть, что это как нельзя лучше помогало его работе. Рост у него был ниже среднего, вес — гораздо выше среднего. Он носил густые, кустистые усы (исключительная редкость для жителя Терминуса), на вид скорее белесые, чем седые. Очень красили его живые, ярко-карие глаза. Нагрудный карман его блеклой униформы украшала яркая нашивка.
— Присаживайтесь, Тревайз, — сказал он. — Давайте постараемся удержаться в рамках дружеской беседы, если получится.
— Дружеская беседа? С изменником?
Тревайз решительно сунул руки в прорези сумки и не откликнулся на предложение садиться.
— С обвиняемым в измене. Мы пока ещё не дожили до времен, когда обвинение, высказанное даже Мэром, становится эквивалентом приговора. И надеюсь, никогда не доживем. Моё дело — поговорить с вами и всё выяснить. С гораздо большим удовольствием я бы сделал это сейчас, пока не приключилось серьёзной беды и пока, кроме вашего самолюбия, ничто не пострадало. Честное слово, мне гораздо приятнее побеседовать с вами с глазу на глаз, чем доводить дело до открытого судебного процесса. Надеюсь, вас это тоже больше устраивает.
Тревайз не клюнул.
— Знаете что? Давайте не будем в игрушки играть. Ваше дело — обходиться со мной так, как будто я и есть изменник. Поскольку я сам считаю, что это не так, я смиряюсь с необходимостью доказать это вам, чтобы вы остались довольны. А чтобы и я остался доволен, придерживайтесь рамок лояльности. Идет?
— В принципе — никаких возражений. Печальный факт, однако, заключается в том, что на моей стороне — сила, а на вашей её нет. Поэтому вопросы тут буду задавать я, а не вы. Если, не дай бог, на меня падет подозрение в измене, я, скорее всего, потеряю свой пост, и допрашивать меня будет кто-то другой. И я искренне надеюсь, что он со мной обойдётся не хуже, чем я с вами.
— И как же вы намерены со мной обойтись?
— Полагаю — как с другом, как с равным, если вы отплатите мне тем же.
— Может, ещё и выпить дадите? — язвительно усмехнулся Тревайз.
— Отчего же? Можно и выпить, только попозже, а пока садитесь. Прошу, как друга.
Тревайз немного помедлил и сел. Дальнейшие препирательства внезапно показались ему бесполезными.
— Ну и что теперь?
— Теперь позвольте поинтересоваться: готовы ли вы отвечать на мои вопросы честно, ничего не утаивая, без уклонений?
— А если — нет? Что мне грозит в таком случае? Психозондирование?
— Надеюсь, нет.
— Я тоже на это надеюсь. Вы должны понимать, что это — не для Советника. Психозондирование никакой измены с моей стороны не выявит, и, когда я буду оправдан, я получу вашу политическую голову и голову Мэра в придачу. Так что, знаете, в какой-то степени для меня даже лучше было бы, если бы пошли на психозондирование.
Коделл нахмурился и слегка покачал головой:
— О нет. Нет. Что вы! Слишком велик риск поражения мозга. После этого порой слишком долго оправляются, вам это совершенно ни к чему. Вы же знаете — стоит применить психозондирование, когда обследуемый в раздраженном состоянии, и…
— Это угроза, Коделл?
— Констатация факта, Тревайз. Не извращайте смысла моих слов, Советник. Если я вынужден буду прибегнуть к психозондированию, я сделаю это, и, даже если вы окажетесь невиновны, я вам не завидую.
— Что вы хотите узнать?
Коделл нажал кнопку на крышке стола.
— Всё, что я у вас спрошу, и всё, что вы мне ответите, будет записано и визуально, и вербально. Я не хочу от вас никаких добровольных признаний, но также не желаю, чтобы вы что-то утаили от меня. Надеюсь, вы меня понимаете.
— Понимаю я только то, что вы будете записывать исключительно то, что вам нужно, — убеждённо ответил Тревайз.
— Это верно, но опять-таки не выворачивайте мои слова наизнанку. Я не извращу ничего из сказанного вами. Я этим либо воспользуюсь, либо нет. Но вы будете знать, чем именно я не воспользуюсь. Тем самым мы сбережём и ваше время, и моё.
— Посмотрим.
— У нас есть причины полагать, Советник Тревайз, — нотки официоза в голосе Коделла показали, что запись пошла, — что вы не раз открыто утверждали, будто Плана Селдона не существует.
Тревайз медленно, покачиваясь на стуле, проговорил:
— Ну, если об этом я говорил открыто и не раз — чего же вам ещё?
— Давайте не будем тратить время на препирательства, Советник. Поймите, мне нужны ответы, произнесенные вашим собственным голосом. Полученная запись будет исследована в сравнении с эталоном вашего голоса в состоянии, когда вы полностью отвечаете за сказанные слова.
— Понятно. Видимо, применение гипноза, химических препаратов или того и другого вместе исказило бы звучание моего голоса?
— Да, и весьма значительно.
— А вам, конечно, безумно хочется показать, что вы не пользовались при допросе Советника нелегальными методами? Я вас в этом не обвиняю.
— Искренне рад. В таком случае продолжим, Советник. Вы не раз открыто заявляли, будто Плана Селдона не существует. Признаете вы это?
Тревайз ответил, старательно подбирая слова:
— Мое мнение таково: то, что мы привыкли именовать Планом Селдона, не имеет того значения, которое мы ему приписываем.