— Не вижу разницы, — горько вздохнул Селдон.
— Не видишь? — почти сердито переспросил Челвик. — Стыдись! Люди в Галактике жили и до воцарения нынешнего Императора, и до прихода к власти его династии, вообще до Империи, если уж на то пошло. Человечество старше Империи. Может быть, оно старше, чем все и каждый из двадцати пяти миллионов миров Галактики. В легендах говорится: было время, когда люди обитали на одной-единственной планете.
— В легендах! — фыркнул Селдон и пожал плечами.
— Да, представь себе, в легендах, однако не вижу, почему бы такого не могло быть на самом деле. Давно, двадцать тысяч лет тому назад, если не больше. Позволю себе предположить, что человечество не родилось на свет с врождёнными знаниями о теории гиперпространственных перелетов. Наверняка были времена, когда люди попросту не умели передвигаться со скоростями, превышающими скорость света, и тогда они, естественно, были пленниками одной планетарной системы. Ну а если заглянуть вперёд, в будущее, то и после тебя, и после Императора в Галактике будут жить люди. И тогда, когда пресечется его род, и когда отомрут все институты имперской власти. В таком случае, что толку чересчур переживать за судьбу отдельных людей — Императора, наследника престола? Какой смысл волноваться за механизмы управления Империей? А вот с квадриллионами жителей Галактики что будет? Как насчёт их?
Селдон ответил:
— Полагаю, люди, как и миры, будут рождаться и умирать.
— Неужели тебе не хочется покопаться, поискать условия, при которых человечество выживет?
— Можно предположить, что всё будет не хуже, чем сейчас.
— Предположить можно. Но разве нельзя узнать наверняка с помощью науки, которой ты располагаешь?
— Я зову её психоисторией. Да, можно. Теоретически.
— А у тебя нет жгучего желания внедрить эту теорию в практику?
— Почему? Челвик, я желал бы этого всей душой, но хотеть и мочь — не одно и то же. Я сказал Императору, что психоистория безнадёжно далека от практического применения, и теперь вынужден сказать то же самое тебе.
— И ты даже не намерен попытаться, попробовать найти способ?
— Не хочу. Это будет всё равно что копаться в горе камешков размером с Трентор, перебирать их один за другим, пересчитывать и раскладывать в ряд от самого большого до самого крошечного. Я знаю заранее, что за мою жизнь мне этого не успеть ни за что на свете, и, уж конечно, не стану валять дурака и притворяться, будто это мне под силу.
— А если бы ты знал всю правду о состоянии человечества, тогда как?
— Глупый вопрос. Что значит «правда о состоянии человечества»? Кто её знает? Не ты ли?
— Да. В этой правде — всего три слова.
Челвик отвернулся, взгляд его устремился вперёд, в бессменную пустоту бесконечного туннеля. Туннель стал шире, затем снова сузился, и тогда Челвик произнес обещанные три слова:
— Галактическая Империя умирает.
Глава 3
УНИВЕРСИТЕТ
СТРИЛИНГСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ — высшее учебное заведение в секторе Стрилинг древнего Трентора…Несмотря на несомненные успехи, достигнутые здесь в области гуманитарных наук, в памяти людей университет остался вовсе не из-за этих достижений. Наверняка многие поколения учёных, не покладая рук трудившихся на научной ниве Стрилингского Университета, были бы просто потрясены, узнав, что впоследствии Университет будут вспоминать исключительно из-за того, что некий Гэри Селдон ненадолго остановился здесь во время так называемого Бегства.
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
11
Заявление Челвика повергло Селдона в молчание. Он мысленно съежился от сознания собственной беспомощности.
Что же произошло? Он изобрел новую науку — психоисторию. Он немного превысил границы действия законов вероятности, принял в расчёт величины, изобилующие сложностью и противоречивостью, и в результате получил изящные уравнения с огромным числом неизвестных. Не исключено, что число это бесконечно.
Но для него это была просто математическая игра, не более. Он создал психоисторию или, как минимум, её основу, но пока это была всего-навсего математическая диковина, безделушка. Знания истории могли бы придать какое-то значение безжизненным уравнениям…
Но таких знаний у него не было. История никогда не интересовала его. Он, конечно, знал в общих чертах историю Геликона и в своё время прослушал краткий курс истории человечества в школе — но что с того? Все остальные знания были нахватаны с потолка — мифы, легенды, а то и попросту разрозненные, не связанные друг с другом обрывки информации.
И всё-таки, как кто-то мог заявлять, будто Галактическая Империя умирает? Ведь она существует под названием «Империя» уже десять тысячелетий, а ещё целых два тысячелетия до этого Трентор, будучи столицей могущественного королевства, фактически правил Империей, хотя она тогда так не называлась. В первые века своего существования Империи пришлось нелегко, однако она справилась с сопротивлением огромных участков Галактики, никак не желавших расставаться с остатками независимости. Империя пережила многое: бунты, династические войны, периоды тяжелого упадка. Однако потрясения коснулись далеко не всех миров, а Трентор рос и развивался до тех пор, пока не стал самой многонаселённой планетой в Галактике и не обрел титул Вечного Города.
Нет, если смотреть правде в глаза, последние четыре столетия характеризовались некоторым усилением напряженности: произошёл целый ряд покушений на Императоров и дворцовых переворотов. Но и это прошло, и теперь в Галактике царил поистине небывалый мир и покой. При Клеоне и раньше, при его отце, миры жили и процветали в своё удовольствие, а Клеона никто тираном не считал. Даже те, кто критиковал Империю как государственное установление, не осмеливался сказать дурного слова о Клеоне, как бы при этом ни поносили Демерзеля.
Но почему же тогда Челвик объявил, что Галактическая Империя умирает, да ещё с такой уверенностью?
Челвик — журналист. Может быть, он лучше знал историю Галактики и более отчетливо представлял себе нынешнюю ситуацию. Но что он такое знал? Что стояло за его безапелляционным заявлением? Что? Что?
Несколько раз вопрос уже был готов сорваться с губ Селдона, но стоило ему взглянуть на суровое лицо Челвика, и он решал не спрашивать. И еще… для него Галактическая Империя была некоей данностью, непререкаемой аксиомой, краеугольным камнем — вечным, незыблемым. Если это не так… нет, он об этом и слышать не хотел.
Поверить в то, что он ошибался? Нет, ни за что. Галактическая Империя для Селдона имела ровно столько же шансов на гибель, как сама Вселенная. Иначе говоря — Империя могла погибнуть только вместе со Вселенной.
Селдон закрыл глаза, попытался заснуть, но, конечно же, не сумел. Может быть, психоистория продвинулась бы вперёд, если бы он занялся изучением истории?
Но как? Существовало двадцать пять миллионов миров, и у каждого из них была своя история, сложная и запутанная. Как он мог изучить историю всех миров? Он знал, что есть множество длиннющих фильмов по истории Галактики. Однажды он уже и сам не мог припомнить зачем — он смотрел один такой фильм и чуть не сошёл с ума от скуки.
Галактической истории дело было только до самых важных, могущественных миров. Некоторые из них были описаны на протяжении всего их существования, другие упоминались лишь в связи с тем или иным периодом в их истории, а потом исчезали, словно их никогда и не было. Как-то Селдон решил поискать в каталоге Геликон и нашёл одну-единственную ссылку… Копнув поглубже, он нашёл Геликон в перечне миров, которые хотя бы единожды чем-то угрожали имперскому трону. Однако никакого наказания Геликон не понес — вероятно, в связи с тем, что планету сочли настолько незначительной, что её и наказывать-то не стали.
И что, спрашивается, толку в такой вот истории? Без сомнения, психоистория должна учитывать действия, реакции и взаимодействия, имеющие место в каждом мире, во всех без исключения. Но как можно изучить историю всех двадцати пяти миллионов миров и учесть все возможные между ними взаимодействия? Нет, это совершенно бессмысленная, не имеющая решения задача и ещё одно лишнее подтверждение вывода о том, что психоистория представляет исключительно теоретический интерес и её никогда нельзя будет применить на практике.