— Почему доктор Фастольф был против?
— Ну, во-первых, обычное честолюбие, чего, поймите, я не осуждаю. Кто из нас не честолюбив? Это одна из сторон индивидуализма. Суть же в том, что Фастольф считает себя величайшим робопсихологом в истории, а человекоподобных роботов — своим личным триумфом. И не желает, чтобы это достижение повторила группа робопсихологов, в сравнении с ним индивидуально безликая. Думается, ему это представляется заговором бездарностей, стремящихся размазать и обесценить его собственную великую работу.
— Вы сказали, что это было причиной его оппозиции «во-первых». Следовательно, имелись и другие причины. Какие же?
— Ну, он возражает против того, как мы намерены использовать человекоподобных роботов.
— А как вы намерены их использовать, доктор Амадиро?
— Ну-ну, не хитрите! Уж конечно, доктор Фастольф рассказал вам, как глобалисты планируют заселение Галактики?
— Совершенно верно, и, кстати, доктор Василия объяснила мне трудности, связанные с развитием науки в чисто индивидуальном порядке. Однако это не помеха тому, чтобы я ознакомился с вашими взглядами. И не причина, чтобы вы отказались мне их изложить. Например, вы хотите, чтобы я принял точку зрения доктора Фастольфа за планы глобалистов как объективную и беспристрастную? И прямо скажете это для протокола? Или предпочтете объяснить ваши планы сами?
— При такой постановке вопроса, мистер Бейли, вы не оставляете мне выбора.
— Совершенно верно, доктор Амадиро.
— Ну хорошо. Я… то есть мы, поскольку сотрудники Института в этом единодушны. Так вот, мы смотрим в будущее и хотим, чтобы человечество продолжало открывать все новые и новые планеты для заселения. Однако мы не хотим, чтобы процесс самоотбора губил старые планеты или обрекал их на вымирание, как (извините меня) произошло с Землей. Мы не хотим, чтобы новые планеты забирали всех лучших, оставляя поскребышей. Вы понимаете?
— Прошу вас, продолжайте.
— В любом обществе, которое опирается на роботов, как наше, самое простое — отправить роботов осваивать новый мир. А затем мы все сможем последовать за ними без всякого отбора. Ведь новый мир будет столь же приспособленным для нас и столь же удобным, как старый, и, переселяясь, мы, так сказать, останемся на родине.
— Но ведь роботы создадут мир, приспособленный для роботов, а не для людей?
— Вот именно, если мы пошлем наших нынешних роботов. Однако нам предоставляется возможность послать человекоподобных роботов, таких, как Дэниел. И, создавая мир для себя, они автоматически создадут его для нас. Но доктор Фастольф возражает против этого. Его прельщает мысль о том, как люди будут лепить новый мир из чужой, враждебной им планеты. И он не хочет видеть, что это не только будет стоить бесчисленных человеческих жизней, но и приведет к возникновению мира, который в результате множества катастрофических событий оформится в нечто совсем не похожее на то, к чему мы привыкли.
— Как теперь космомиры не похожи на Землю и друг на друга?
На мгновение Амадиро утратил свое добродушие и нахмурился.
— Тут, мистер Бейли, вы коснулись чрезвычайно важного момента. Я говорю только об Авроре. Космомиры действительно очень разные, и многие мне вовсе не по вкусу. Мне ясно (хотя тут я могу быть и пристрастен), что Аврора, старейшая из них, наиболее преуспела. Мне не нужны разнообразные новые миры, из которых лишь единицы окажутся удачными. Моя цель — множество Аврор, бесчисленные миллионы Аврор. Вот поэтому я и хочу, чтобы новые миры превращались в Авроры до того, как туда отправятся люди. Вот почему мы называемся глобалистами. Нас интересует только глобальная судьба нашей планеты, и никакой другой. Только судьба Авроры.
— Вы не видите ничего полезного в разнообразии, доктор Амадиро?
— Будь другие варианты равно удачными, оно, возможно, и имело бы смысл, но если некоторые — а вернее, большинство — хуже, то какую пользу оно может принести человечеству?
— Когда вы начнете приводить свои планы в исполнение?
— Когда получим человекоподобных роботов для их осуществления. Пока их было создано только два — Фастольфом. И он уничтожил одного, так что Дэниел остался единственным представителем этой категории.
При этих словах он покосился на Дэниела.
— А когда у вас будут человекоподобные роботы?