— Попробуйте, — мрачно сказал председатель. — Если у вас есть объяснение, я буду рад его услышать.
— Господин председатель, — начал Бейли, — вчера днем я беседовал с доктором Амадиро. Поскольку он решил задержать меня, пока не разразится гроза, то говорил много и, видимо, не очень следил за собой. Разговор коснулся Глэдии, и доктор Амадиро мимоходом назвал Джендера ее мужем. Мне любопытно узнать, откуда ему это было известно.
Амадиро все еще стоял, точно обвиняемый перед судьей. Он сказал:
— Правда это или нет, разбираемый вопрос тут ни при чем.
— Может быть, — ответил председатель. — Но меня удивляет ваша реакция на этот вопрос. Мне кажется, для мистера Бейли и для вас он имеет подспудный смысл, и я хотел бы его понять. Ответьте, знали вы или не знали об этой немыслимой связи между Джендером и солярианкой?
— Откуда мне было знать? — произнес Амадиро прерывающимся голосом.
— Это не ответ, — сказал председатель, — а уход от ответа. Я прошу вас вспомнить, а вы рассуждаете. Так говорили вы или не говорили то, что вам приписывают?
— Прежде чем доктор Амадиро ответит, — вмешался Бейли, которому негодующая вспышка председателя придала уверенности, — я обязан напомнить ему, что Жискар, робот, присутствовавший при нашем разговоре, может в случае неодолимости повторить весь наш разговор дословно, воспроизводя наши голоса и интонации. Короче говоря, весь разговор был записан.
Амадиро вскричал с бешенством:
— Господин председатель, робот Жискар был сконструирован и программирован доктором Фастольфом, объявляющим себя лучшим из всех робопсихологов, моим ожесточенным противником. Можем ли мы доверять записям такого робота?
— Господин председатель, — сказал Бейли, — не прослушать ли вам запись, чтобы сделать собственные выводы?
— Пожалуй, — протянул председатель. — Доктор Амадиро, я здесь не для того, чтобы мои решения принимались за меня. Но пока оставим это. Доктор Амадиро, несмотря на эту запись, готовы ли вы заявить — тоже для записи, — что вы ничего не знали о манере солярианки называть робота своим мужем и ни разу не упомянули о нем как о ее муже? Не забывайте — вы же оба члены Законодательного собрания, — что весь наш разговор, хотя здесь и нет робота, записывается моим личным аппаратом. (Он похлопал себя по нагрудному карману.) Так как же, доктор Амадиро? Да или нет?
Амадиро ответил почти с отчаянием:
— Господин председатель, я, право, не могу вспомнить, что именно сказал в случайном разговоре. Если я и произнес это слово, в чем отнюдь не уверен, то лишь вследствие другого такого же случайного разговора: возможно, кто-то упомянул при мне, что Глэдия просто влюблена в своего робота, точно он ее муж.
— С кем вы вели этот второй случайный разговор? — спросил председатель. — Кто вам сказал это?
— Сейчас я не могу вспомнить.
— Господин председатель, — сказал Бейли, — если доктор Амадиро будет столь любезен и составит список всех, кто мог бы употребить такую фразу в разговоре с ним, можно было бы опросить их и таким образом установить, кто это был.
— Надеюсь, господин председатель, — воскликнул Амадиро, — вы учтете, как такой опрос подействует на сотрудников Института.
— Надеюсь, что и вы это учтете, доктор Амадиро, — ответил председатель. — И дадите на наш вопрос более удовлетворительный ответ, чтобы не вынуждать нас к крайним мерам.
— Прошу вас, господин председатель, есть еще один вопрос, — сказал Бейли, насколько сумел просительнее.
— Вопрос? Еще один? — Председатель посмотрел на Бейли без особой ласковости. — Какой же?
— Почему доктор Амадиро с таким упорством не хочет признать, что ему было известно пристрастие Глэдии к Джендеру? Он утверждает, что это не имеет отношения к делу. Тогда почему он просто не скажет, что знал о нем, и все тут? А я утверждаю, что отношение это прямое, что доктор Амадиро знает, в какой мере оно доказывает преступность некоторых его действий!
— Я возмущен этим словом и требую извинений! — загремел Амадиро.
Фастольф чуть улыбнулся, а Бейли крепко сжал губы. Ему удалось вывести Амадиро из себя.
Председатель побагровел и воскликнул гневно:
— Вы требуете? Тре-бу-ете?! От кого вы требуете? Я председатель и выслушиваю все стороны, прежде чем решить, что будет наилучшим в данной ситуации. Позвольте мне выслушать, как именно землянин истолковывает ваши поступки. Если он клевещет на вас, то понесет наказание, можете не сомневаться — как и в том, что я интерпретирую статьи закона о клевете в наиболее широком смысле. Но вы, доктор Амадиро, никаких требований мне предъявлять не можете! Продолжайте, землянин, изложите вашу версию, но будьте осторожны.