Бейли очутился в непривычном для себя почти полном одиночестве. Кроме него, внутри станции находился лишь один полицейский. Гнетущую тишину нарушал только шелест экспресс-линии.
Бейли поспешно предъявил подошедшему полицейскому свое удостоверение, и тот отсалютовал, разрешая ему пройти.
Переход к Космотауну постепенно сужался, несколько раз резко сворачивая то вправо, то влево. Такая конфигурация была явно не случайна. Толпы землян не могли бы здесь развернуться, и, кроме того, в подобном переходе невозможно было бы организовать прямое нападение.
Бейли был рад, что по договоренности место его встречи с напарником находилось по эту сторону от Космотауна. Ему совсем не улыбалась мысль о прохождении медосмотра, сколько бы ни говорили о вежливости, с которой он проводился.
Возле ряда дверей, за которыми под открытым небом раскинулись купола Космотауна, стоял космонит. Одет он был по-земному: на нем были расклешенные книзу брюки с тесьмой по бокам и обычная текстроновая рубашка с открытым воротом, швами-«молниями» и гофрированными рукавами. В том, как он стоял, в его манере держать голову, в спокойном бесстрастном выражении его широкого скуластого лица, в его аккуратно подстриженных бронзовых волосах, гладко зачесанных назад без пробора, было что-то отличавшее его от настоящего землянина.
Бейли подошел к нему деревянной походкой и голосом, лишенным всякой выразительности, представился:
— Я сыщик Элайдж Бейли, департамент полиции Города Нью-Йорка, класс C-5. — Предъявив свое удостоверение, он продолжил: — Мне поручено встретить здесь Р.Дэниела Оливо. — Бейли взглянул на часы. — Я приехал чуть раньше назначенного времени. Могу я попросить, чтобы объявили о моем прибытии?
Ему было не по себе. К земным моделям роботов он уже немного привык. Модель же космонитов наверняка будет иной, Бейли никогда не сталкивался с их роботами, но на Земле не было истории известнее, чем пересказывавшиеся шепотом ужасы о страшных роботах, совершавших немыслимое на далеких сверкающих Внешних Мирах. Бейли невольно стиснул зубы.
— В этом нет необходимости. Я уже жду вас, — ответил космонит, вежливо выслушав его.
Рука Бейли непроизвольно поднялась и тут же опустилась. То же самое проделал его подбородок; казалось, он стал еще длиннее, чем обычно. Бейли не мог выдавить из себя ни звука. Слова застыли у него на губах.
— Я должен представиться, — продолжал космонит. — Меня зовут Р.Дэниел Оливо.
— Да? Я не ослышался? Мне показалось, первая буква…
— Именно так. Я робот. Разве вас не предупредили?
— Предупредили. — Бейли поднес влажную ладонь к волосам и стал заглаживать их назад, в чем в тот момент не было совершенно никакой необходимости. Затем он протянул руку роботу: — Извините, мистер Оливо. Я как-то не ожидал… Добрый день. Я — Элайдж Бейли, ваш напарник.
— Хорошо. — Робот стал сжимать руку Бейли с плавно возрастающей силой, которая достигла величины «приятного дружеского рукопожатия» и ослабла. — И все же, мне кажется, вас что-то беспокоит. Пожалуйста, будьте со мной откровенны. В таких отношениях, как наши, лучше всего быть друг с другом как можно искреннее. Кроме того, у нас принято, чтобы коллеги называли друг друга по имени. Я полагаю, это не противоречит вашим обычаям?
— Видите ли, все дело в том, что вы совсем не похожи на робота, — в растерянности проговорил Бейли.
— И это вас беспокоит?
— Я понимаю, что это глупо, Дэ… Дэниел. Ваши роботы все такие, как вы?
— У нас есть индивидуальные различия, Элайдж, как и у людей.
— Земные роботы… Ну, когда встречаешь нашего робота, сразу видно, что это робот. А вы выглядите совсем как космонит.
— А, понимаю. Вы ожидали увидеть довольно грубую модель и поэтому удивились. Но если мы хотим избежать неприятностей, в этом деле логично использовать робота с ярко выраженными гуманоидными чертами. Разве не так?
Это было, конечно, так. Явный робот, шатающийся по Городу, быстро попал бы в беду.
— Вы правы, — ответил Бейли.
— Ну что ж, пойдемте, Элайдж.
И они отправились к экспресс-линии.
Р.Дэниел сразу понял назначение ускоряющихся полос и начал передвигаться по ним умело и быстро. Бейли, сперва старавшийся идти помедленнее, закончил тем, что с каким-то непонятным раздражением начал двигаться все быстрее и быстрее.