– Во всяком случае, мне известно, откуда они прибыли.
Он достал что-то из кармана и выложил на стол. Мы столпились вокруг. Перед нами лежал самый обычный окурок и незажженная спичка. Сыщик резко обернулся к Пуаро.
– Что вы тут видите? – спросил он довольно грубо.
Краска бросилась мне в лицо, но Пуаро был невозмутим. Он пожал плечами.
– Окурок сигареты и спичку.
– Это вам говорит о чем-нибудь?
Пуаро развел руками.
– Ровным счетом ни о чем.
– А! – воскликнул довольный Жиро. – Вы даже не рассмотрели эти предметы. А ведь это не обыкновенная спичка – по крайней мере, у нас в стране таких нет. А вот в Южной Америке такие спички – дело обычное. Мне повезло – она незажженная, в противном случае ее происхождение нельзя было бы определить. Очевидно, один из преступников выбросил окурок и зажег другую сигарету, выронив при этом спичку из коробка.
– Где же другая спичка? – спросил Пуаро.
– Какая спичка?
– Та, с помощью которой он зажег сигарету. Ее вы тоже нашли?
– Нет.
– Может быть, вы не слишком усердно искали?
– Не слишком усердно?! – Казалось, сыщик вот-вот взорвется, но усилием воли он сдержался. – Понимаю, вы любите пошутить, мосье Пуаро. Но как бы то ни было – есть ли спичка, нет ли, достаточно и окурка. Эта сигарета из Южной Америки, видите, здесь особая лекарственная лакричная бумага.
Пуаро кивнул, а комиссар сказал:
– Окурок и спичка могли принадлежать мосье Рено. Не забывайте, всего два года как он вернулся из Южной Америки.
– Нет, – уверенно сказал детектив. – Я уже осмотрел вещи мосье Рено. И сигареты и спички у него совсем другие.
– Удивительно, – заговорил Пуаро, – убийцы не запаслись ни орудием убийства, ни перчатками, ни лопатой – все будто специально было приготовлено для них здесь. Вам это не кажется странным?
Жиро снисходительно улыбнулся.
– Разумеется, это странно, однако все легко объяснить, если принять мою версию.
– Ага! – сказал мосье Отэ. – Сообщник в доме!
– Или вне его, – заметил Жиро с загадочной улыбкой.
– Но ведь кто-то впустил преступников в дом. Не можем же мы предположить, что дверь случайно оказалась незапертой? Не слишком ли большое везение?
– Нет, дверь открыли, но ведь ее могли открыть и снаружи, если у кого-то был ключ.
– И у кого же он мог быть?
Жиро пожал плечами.
– Тот, у кого есть ключ, никогда добровольно не признается в этом. Впрочем, его мог иметь и не один человек. Мосье Жак Рено, например. Он сейчас, правда, на пути в Южную Америку, но вполне вероятно, что он мог потерять свой ключ или у него этот ключ выкрали. Потом – садовник, он же служит здесь много лет. У какой-нибудь из молоденьких служанок наверняка есть возлюбленный. Снять слепок с ключа и выточить по нему новый – плевое дело. Словом, возможностей не счесть. Есть и еще одна особа, которая, по-моему, наверняка должна иметь ключ.
– Кто же это?
– Мадам Добрэй, – сказал сыщик.
– О! – воскликнул следователь. – Стало быть, вы и о ней знаете?
– Я знаю все, – невозмутимо изрек Жиро.
– Готов поклясться, что есть один факт, о котором вы не слышали, – сказал мосье Отэ, радуясь, что и он может щегольнуть осведомленностью. Он единым духом выложил все, что знал о таинственной ночной гостье и о чеке, выписанном на имя Дьювин, а напоследок протянул мосье Жиро письмо с подписью «Белла».
– Все это крайне интересно, но моя версия остается в силе.
– И какова же ваша версия?
– Пока не время ее оглашать. Ведь я еще только начинаю расследование.
– У меня имеется к вам один вопрос, мосье Жиро, – сказал вдруг Пуаро. – Ваша версия объясняет, как дверь была открыта. Но вот почему ее оставили незапертой – об этом ваша версия умалчивает. Уходя, преступники, естественно, должны были запереть дверь, разве не так? Если бы, например, как это порою случается, к дому подошел полицейский, чтобы убедиться, что все спокойно, преступников могли тотчас обнаружить и схватить.
– Черт возьми, да они забыли. Простая оплошность, ручаюсь.
И тут Пуаро, к моему удивлению, почти слово в слово произнес то, что мы с мосье Бексом уже слышали от него накануне:
– Я не согласен с вами. Дверь оставили открытой то ли умышленно, то ли по необходимости, и любая версия, в которую этот факт не укладывается, обязательно окажется ошибочной.
Мы все в изумлении воззрились на Пуаро. Ведь представив такие неопровержимые улики, как окурок и спичка, Жиро посрамил его, думал я, да и сам Пуаро как будто не отрицал этого. И вот, пожалуйста, ничуть не бывало: как всегда, очень довольный собой, мой друг поучает самого Жиро, не испытывая при этом ни малейшей робости.