Эллиотт улыбнулся.
– Что?
– «Мамочка». Это так мило.
Я откинулась на спинку сиденья, чувствуя, как горят щеки.
– Ей не нравится, когда я называю ее мамой. Она говорит, что я пытаюсь казаться старше, чем есть. Это уже вошло в привычку.
Эллиотт наблюдал за моими мучениями с легкой полуулыбкой, потом наконец сказал:
– Я называл маму «мама» с тех пор, как научился говорить.
– Извини. Знаю, это странно, – я отвела взгляд. – У мамочки много разных пунктиков.
– Почему ты извиняешься? Я просто сказал, что это мило.
Я поерзала на сиденье и зажала свободную руку между колен. Кондиционер работал на полную мощность. В Оклахоме так всегда было, во всех кафе и магазинах. Зимой с меня сходило семь потов, потому что в помещениях было слишком жарко, а летом приходилось носить куртку, потому что было слишком холодно.
Я слизнула с губы кисло-сладкий сироп.
– Просто на минутку мне показалось, что ты смотришь на меня свысока.
Эллиотт открыл было рот, чтобы ответить, но тут к нашему столику подошла стайка девиц.
– О, – воскликнула Пресли, хватаясь за грудь, точно заправская актриса. – Кэтрин отхватила себе парня. Мне так грустно из-за того, что все это время мы думали, будто ты врешь, что твой ухажер живет в другом городе.
Три точные копии Пресли – Тара и Татум Мартин, а также Бри Бернс – дружно захихикали и затрясли блондинистыми локонами. Близняшки Тара и Татум походили друг на друга как две капли воды, но при этом отчаянно пытались выглядеть как Пресли.
– Может, он просто живет за городом, – подсказала Бри. – Например, в резервации[1]?
– В Оклахоме нет резерваций, – заметила я, потрясенная ее тупостью.
– А вот и есть, – возразила Бри.
– Вы имеете в виду племенную землю, – спокойно сказал Эллиотт.
– Я – Пресли, – представилась Пресли и самодовольно улыбнулась.
Я отвела глаза, не желая смотреть, как эти двое будут знакомиться, но Эллиотт не двинулся с места и ничего не сказал, поэтому я снова повернулась к ним. Парень улыбнулся мне, игнорируя протянутую руку Пресли.
Она недовольно нахмурилась и скрестила руки на груди.
– Так Бри права? Ты живешь в Белом Орле?
Эллиотт выгнул бровь.
– Это территория племени понка[2].
– И? – процедила Пресли.
Эллиотт скучающе вздохнул.
– А я – чероки[3].
– То есть ты все-таки индеец, да? Разве в Белом Орле живут не индейцы? – не отставала она.
– Просто уйди, Пресли, – взмолилась я, опасаясь, как бы она не ляпнула что-то еще более обидное.
В глазах Пресли блеснул восторг.
– Ух ты, Кит Кат, а не слишком ли ты обнаглела?
Я сердито посмотрела на нее снизу вверх.
– Меня зовут Кэтрин.
Пресли увела свою свиту в другой конец зала, и там вся компания расположилась за столиком, дабы дразнить нас с Эллиоттом издалека.
– Мне очень жаль, – прошептала я. – Они ведут себя так из-за того, что ты со мной.
– Из-за того, что я с тобой?
– Они меня ненавидят, – проворчала я.
Эллиотт повертел в руках ложку, зачерпнул мороженого и отправил в рот.
– Нетрудно понять, почему.
Интересно, как он так быстро догадался, едва поглядев на мое лицо? Возможно, именно поэтому весь город до сих пор винит мамочку и меня в ошибках моего деда: у меня вид человека, которого следует ненавидеть.
– Почему ты смущаешься? – спросил Эллиотт.
– Полагаю, я надеялась, что ты не знаешь про мою семью и завод.
– Ах, это. Несколько лет назад тетя рассказывала мне эту историю. Они задирают тебя из-за этой старой истории?
– А почему же еще?
– Кэтрин, – мое имя сорвалось с его губ словно мягкий смешок. – Они завидуют.
Я нахмурилась и покачала головой.
– Чему тут завидовать? У моей семьи почти нет денег, мы едва сводим концы с концами.
– Ты себя в зеркале видела? – спросил он.
Я покраснела и потупилась. Только папа хвалил мою внешность.
– Ты же совершенно на них не похожа.
Я облокотилась на стол и стала смотреть на красный огонек светофора, мерцавший за окном. Он был едва виден за ветвями дерева. Странное чувство: хочешь услышать что-то еще, но одновременно надеешься, что твой собеседник сменит тему.
– Тебя не задевают их слова? – удивленно спросила я.
– Когда-то задевали.
– А сейчас – нет?
– Мой дядя Джон говорит, что люди могут нас рассердить, только если мы сами им позволим. Но предоставив им такую возможность, мы дадим им власть над собой.
– Очень глубокая мысль.
– Я иногда прислушиваюсь к дяде, хотя он думает, что все его слова я пропускаю мимо ушей.
– Что еще он говорит?
Эллиотт не замедлил с ответом.
1
2