Указывая, что такой пункт является незаконным, несправедливым и противоречащим интересам общественности, ради которых, собственно, и создавался фонд, они подчеркивают, что такое право позволяет мистеру Хардеману контролировать «Вифлеем моторс компании», являющуюся единственным достоянием фонда. Подобный контроль ставит под угрозу это достояние и, следовательно, может привести к прекращению деятельности фонда. Иск подан ими совместно с генеральным прокурором штата Мичиган, выступающим от имени народа штата, поскольку потеря или обесценивание имущества фонда отрицательно скажется на реализации проектов, осуществляемых фондом и правительством штата. Судья Пол Джитлин принял дело к рассмотрению и назначил слушание на 17 января, о чем уведомил фонд и мистера Хардемана».
Я опустил газету и посмотрел на Номера Один.
— А теперь объясните мне, что все это означает?
Он зло глянул на меня.
— Это означает, что нам дали по мозгам.
— Что-то я вас не понимаю. Вы же говорили мне, что попечителей пять. То есть еще двое помимо вас и ваших внуков.
— И что? — фыркнул он. — Я уже много лет не имел с ними никаких дел. Как, впрочем, и Энн. А вот Лорен поддерживал с ними тесный контакт, так что теперь они готовы есть у него из рук.
— Вы не говорили с ними?
— Я не могу связаться с ними по телефону! Они загадочно исчезли. Лорен провел соответствующую подготовку.
Я повернулся к Арти.
— И каковы наши шансы?
— Тебя интересует юридическое толкование ситуации или только вывод?
— Только вывод.
— Мы проиграли.
— Почему?
— Это условный дар. Когда мистер Хардеман передавал акции фонду, он или удержал, или потребовал оставить ему право голоса по этим акциям как условие их передачи. Суд должен постановить, что это был неполный дар и, так как законность фонда не ставится под сомнение, потребовать от мистера Хардемана передать право голоса по этим акциям фонду.
— А если будет поставлена под сомнение законность фонда?
— Тогда акции вновь станут собственностью мистера Хардемана. И, разумеется, он станет получателем дивидендов с этих акций. По самому грубому подсчету их сумма с 1937 года составляет примерно сто миллионов долларов. Из них мистер Хардеман должен выплатить по федеральным налогам и налогам штата шестьдесят пять миллионов долларов, а с учетом процентов — шесть в год — на личный доход общая сумма налоговых выплат составит сто тридцать миллионов долларов.
Я повернулся к Номеру Один.
— Вы правы. Вам дали по мозгам.
Старик мрачно кивнул.
— Именно это я и сказал.
Мы помолчали. Я пил кофе. Уже не такой вкусный, как обычно. И утро не казалось столь ясным и солнечным.
Взгляд мой упал на газету. Выхватил несколько строк. Я не поленился прочесть их вслух.
— «…такое право позволяет мистеру Хардеману контролировать „Вифлеем моторс компани“, являющуюся единственным достоянием фонда. Подобный контроль ставит под угрозу это достояние…» — тут я посмотрел на Арти. — Они должны это доказывать, чтобы победить?
— Да нет, — ответил тот. — Им достаточно показать, что компания рискует всем капиталом ради запуска в производство и последующей продажи нового автомобиля. Суду этого хватит с лихвой. Обычно здравый предпринимательский смысл такого не допускает. Частью капитала рискнуть можно. Всем — никогда.
— Но если автомобиль завоюет рынок, компания получит прибыль, какой не видывала раньше.
Арти чуть оживился.
— И когда мы будем об этом знать?
— Через шесть месяцев после начала продажи.
— Слишком поздно, — он покачал головой. — Так долго оттягивать начало слушания я не смогу.
— Если Лорен захватит контроль над компанией, «бетси» обречена, — напомнил я. — И компания потеряет сто миллионов долларов.
— Но они не потеряют все, — возразил Арти. — Насколько я помню, эти убытки в два раза меньше тех, что может понести компания, если не будет продано двести тысяч новых автомобилей.
— Вот оно что! — мы даже вздрогнули от восклицания Номера Один.
Уставились на него.
— Этот подонок Симпсон, — пояснил он. — Мы все знаем, — что у него нет денег на столь активную борьбу с нами. Кто-то должен его поддерживать.
— Мы пытались выяснить, — напомнил я. — Но ничего не нашли.
— Кто занимался проверкой? — спросил Номер Один.
— Дэн Уэйман, разумеется, — ответил я. — Это по его ведомству.
— Дэн Уэйман, — голос Номера Один сочился сарказмом. — И ты ему поверил?
Я промолчал.
— Дэн Уэйман заодно с Лореном.
— Вы хотите сказать, что за всей этой возней стоит ваш внук? — изумился Арти. — Невероятно. Зачем ему уничтожать компанию, президентом которой он является?
— Я этого не утверждаю, — ответил Номер Один. — Но и не отрицаю. Мой внук все больше становится похожим на меня. И будь я на его месте, то скорее всего пошел бы на такой шаг, чтобы напугать руководство компании.
Ошибся он в одном: нас-то ему не запугать.
— Если мы свяжем Симпсона и Лорена, поможет ли нам это на суде? — спросил Арти.
Старик задумался.
— Думаю, что нет. Суд, конечно, выведет Лорена из попечителей фонда за нарушение обязательств перед последним, но будет настаивать на передаче фонду права голоса по акциям.
— Но если мы схватим Лорена за руку, попечители отдадут голоса Номеру Один, — резонно заметил я.
— Если мы схватим Лорена за руку, — процедил Номер Один, — нам не понадобятся голоса фонда.
— Что-то я вас не понял, — в моем голосе слышалось недоумение.
— У меня сорок один процент акций, так?
— Сорок, — поправил я его. — Я решил воспользоваться предоставленными мне полномочиями.
Номер Один усмехнулся.
— Почему именно сейчас?
Я улыбнулся в ответ.
— Пришел к выводу, что лишний миллион наличными вам не повредит.
Он рассмеялся.
— Ладно. Сорок процентов. Один процент у тебя. Еще десять принадлежат моей внучке Энн. В сумме пятьдесят Один. Больше мне и не нужно.
— Но откуда вы знаете, что она будет на вашей стороне?
— В своей внучке я уверен. Если она потеряет веру в брата, то повернется ко мне. Ее муж проследит за этим.
Он будет там, где сила.
— Значит, проблема в одном, — подвел я черту. — Связать Симпсона и Лорена.
— Это твои трудности, — отрезал Номер Один. — Ты должен это сделать, и отпущено тебе на это восемь дней.
— Но как? — осведомился я.
— Меня это не касается, — последовал ответ. — Тем более что есть один верный способ. Симпсон работает за деньги. Следовательно, его можно перекупить.
— А если ничего из этого не выйдет? — предположил я. — Если Лорен окажется чист?
Старик злобно глянул на меня.
— Тогда подставь его! Мы не в игрушки играем!
Глава 3
По возвращении в Детройт меня ждала записка, которую я достал из ячейки для почты:
«Пожалуйста, позвоните миссис Хардеман».
И нью-йоркский номер. Стояло на записке и время:
7.10. Я посмотрел на часы. Почти девять. Оставалось только гадать, каким ветром занесло Бобби в Нью-Йорк.
Когда я вошел в номер, через потолок в гостиной слышалась музыка из кабаре, расположенного этажом выше.
Я снял трубку и смотрел в окно, пока телефонистка соединяла меня с Нью-Йорком. Рекламный щит сообщал, что на этот раз на конгресс съезжались мастера похоронных дел. Наверное, и их ждало немало забавного, хотя у специалистов по бюстгальтерам темы для обсуждения были повеселее.
— Соединяю вас с миссис Хардеман, — пропела телефонистка.
— Привет, Анджело, — голос не Бобби, а Алисии.
Мне удалось скрыть удивление.
— Эй, ты, — поздоровался я.