Я даже представить себе не мог, сколь разных профессий рабочие заняты в автомобильном производстве.
Уэйман же держал все их в голове да еще помнил обязанности каждого специалиста. И когда он взялся за дело, мне оставалось только молчать. Жаль, конечно, что он взял сторону Лорена, а не нашу, но это не мешало ему пахать на благо компании.
В один момент, когда эмоции начали брать вверх, Уэйман не поленился прочитать небольшую лекцию.
— Мы должны стремиться к компромиссу. В чем-то уступаю я, в чем-то — вы, — голос его звучал спокойно, словно выступал он перед студенческой аудиторией. Кстати, перед тем, как поступить к «Форду», он читал лекции в колледже. — Мы выворачиваемся наизнанку, чтобы японцы и немцы окончательно не заполонили наш рынок. И я говорю не только о готовых изделиях, но и о комплектующих. Руководство «Вифлеема» полностью отдает себе отчет в том, что изготовление нового автомобиля за рубежом с последующей доставкой в Штаты обойдется куда дешевле. И вам это известно не хуже нашего. В прошлом году в нашей компании стоимость рабочего часа составила шесть и шестьдесят шесть сотых доллара, существенно выше, чем в среднем по отрасли. И автостроительное отделение закончило год с убытками в двадцать миллионов. У нас есть все основания перенести производство нового автомобиля за рубеж. Но мы этого не делаем, потому что уважаем наших работников и считаем, что несем перед ними определенные обязательства. И просим мы лишь о сотрудничестве. Все мы должны стремиться к повышению производительности труда. Но чрезмерный рост зарплаты может свести на нет все наши усилия. Так что взаимные уступки просто необходимы. И тогда нам не придется обращаться к услугам иностранцев.
Пока он говорил, я наблюдал за лицами профсоюзных деятелей. Не могу сказать, что я многое по ним прочел, но чувствовалось, что и они настоящие профессионалы, понимающие, где нужно надавить, а где стоит и уступить. Однако и достигнув полного взаимопонимания мы убили не один час на окончательную утряску соглашения.
Когда они наконец ушли, я посмотрел на Уэймана, собирающего бумаги в брифкейс.
— Вы потрудились на славу.
Он не ответил.
— Но вы могли бы сберечь нам немало времени, если б сделали все сразу, когда я попросил вас об этом.
Он захлопнул брифкейс. Глянул на меня, словно хотел что-то сказать, но передумал и молча вышел из кабинета.
Синди встретила меня в дверях моего номера, куда я добрался уже в одиннадцатом часу. Сунула мне в руку листок.
— Только не говори мне, что и она пришла по делу.
Я развернул его.
«Я внизу в баре. Нам необходимо увидеться.
Б. X.»
Я посмотрел на Синди.
— Скорее всего так оно и есть.
— Еще бы, — фыркнула Синди. — Она позвонила до того, как принесли записку. Этот английский акцент я узнаю и со сна. Но она повесила трубку, прежде чем я успела спросить, кто говорит. А потом принесли записку.
— Давно?
— С полчаса назад.
Я задумался. В баре встречаться не стоит. Зачем Бобби лишние неприятности.
— Спустись в бар и попроси ее подняться сюда. А сама погуляй с часок.
— И чем же прикажешь мне заняться в это время? — полюбопытствовала Синди.
— Сходи в кино, посиди в том же баре, — посоветовал я.
Ехидная улыбка заиграла на ее губах.
— А может, мне тоже подняться? Я могла бы спрятаться в спальне, чтобы не мешать. Вы даже знать не будете о моем присутствии.
— Этого нам не надо, — я покачал головой.
— По крайней мере позволь мне включить магнитофон. Может, я смогу чему-нибудь научиться. Меня всегда интересовало, как это делают английские леди.
— У меня был трудный день, Синди, — я тяжело вздохнул. — Прекращай препираться и иди вниз, а не то я тебя выпорю.
Она коротко глянула на меня.
— Не теперь. Когда я вернусь, — и направилась к лифту.
Глава 5
Когда она вошла, бокал с ледяным «мартини» уже ждал ее на стойке бара. Я подал ей бокал.
— Ты ничего не забываешь, Анджело, не так ли? — спросила она.
— У всех Анджело, как И у слонов, превосходная память, — ответствовал я. — Мы никогда ничего не забываем.
И я поднял свой бокал. Выпили мы молча. Она осушила бокал до дна. Я тут же наполнил его из шейкера.
Бобби подошла к окну, посмотрела на огни Онтарио.
Повернулась ко мне.
— Неплохой тут вид.
— Когда нет смога — да.
Второй бокал она лишь пригубила и отвернулась к окну.
— Я ухожу от него. Это была ошибка. Теперь у меня нет ни малейших сомнений.
Я промолчал, так что ей не осталось ничего другого, как посмотреть на меня.
— Ты слышал, что я сказала?
— Да.
— Комментариев не будет?
— Нет.
— Никаких?
— Абсолютно, — подтвердил я.
Бобби вновь уставилась в окно.
— Эта девушка, что спускалась за мной. Она — твоя… — фразу Бобби не закончила.
— Мы давние друзья, — пояснил я.
В молчании она допила бокал и сунула его мне. Я налил в бокал «мартини» и вернул его Бобби.
— Благодарю.
Я кивнул.
— Что-то ты сегодня неразговорчив.
— Просто мне нечего сказать.
— Так найди что-нибудь, — выкрикнула она.
Я пристально посмотрел на нее.
— Что произошло?
Она не повернулась ко мне.
— Ничего. Выяснилось, что его заботит только компания. И живет он только ради нее. Есть, правда, еще одна цель — отомстить за смерть отца.
— Отомстить за смерть отца?
— Да, — подтвердила Бобби. — Он разрывается между уважением к деду за все его прошлые заслуги и ненавистью к нему, ибо именно он вынудил отца к самоубийству.
— Он винит в этом Номера Один?
Бобби кивнула.
— Он говорил, что старик постоянно давил на отца, точно так же, как сейчас давит на него.
— Я не могу в это поверить.
Вот тут она повернулась ко мне.
— Я тоже не верила. Пока однажды вечером он не показал мне письмо, которое хранится в стенном сейфе у нас дома. Впервые он показал его постороннему человеку. Даже Алисия письма не видела.
— Какое письмо?
— Которое написал его отец перед тем, как покончить с собой.
— Но письма не было, — я вспомнил газетные статьи. — Полиция его не нашла.
— Его нашел Лорен. Он обнаружил тело отца. Увидел письмо и спрятал его. Даже тогда он опасался, что компании будет нанесен непоправимый урон, если содержимое письма станет достоянием общественности.
— И о чем там идет речь?
— Я видела письмо лишь однажды, но не забуду по гроб жизни. Оно не адресовано кому-либо конкретно.
Просто несколько строк, написанных почерком его отца.
«Терпеть дальше нет мочи. Он не дает мне ни минуты покоя. Терзает непрерывно, и не проходит дня, чтобы я не услышал от него очередного невыполнимого требования. Многие годы я пытался убедить его отстать от меня, но теперь вижу, что ничего из этого не выйдет. И у меня больше нет сил бороться с ним. Иного выхода я не вижу.
Поверьте мне. И простите меня».
И подпись: Эл Ха Второй.
Я молчал, а Бобби, посмотрев на меня, продолжила.
— Лорен говорил, что именно так относится дед и к нему. Но он сильнее отца и не согнется, а ударит в ответ.
Я шагнул к бару, наполнил свой бокал. Пригубил.
— Почему же он не предпринял никаких действий?
— Он назвал мне причину. Боялся, что дед не назначит его президентом компании, если он поднимет шум, — она допила «мартини» и протянула мне пустой бокал.
Я вылил в него остатки из шейкера и вернул бокал Бобби.
— Я чувствую, что пьянею. Наверное, я напилась еще до того, как поднялась к тебе. В баре выпила два двойных «мартини», пока дожидалась твоего возвращения.
Алкоголь, однако, ее не брал. Глаза оставались ясными.
— По-моему, с тобой все в порядке.
— Да нет, — она покачала головой. — Я себя знаю.
Я воздержался от комментариев.