К комиссару первого класса с жалованьем в две тысячи двести франков в месяц, который после того, как следствие будет закончено и убийцы займут свое место за решеткой, Должен будет сесть перед листом бумаги и составить список своих расходов, приложив к нему расписки и оправдательные документы, а потом препираться по этому поводу с кассиром.
У Мегрэ не было ни машины, ни миллионов, ни армии сотрудников. И если ему случалось привлечь на помощь себе одного-двух агентов, надо было объясняться, зачем он это сделал.
Петерс Латыш, который шел в трех шагах впереди, расплачивался в бистро стофранковой купюрой и не брал сдачи. Это либо мания, либо блеф! Вот он зашел в магазин мужских рубашек — в шутку, конечно, — и провел там добрых полчаса, выбирая себе двенадцать галстуков и три халата, кинул на прилавок свою визитную карточку и направился к выходу в сопровождении спешащего за ним безукоризненного продавца.
Конечно, рана начала гноиться. Временами все плечо пронзала острая боль, и у Мегрэ мучительно ныла грудь, словно у него болел желудок.
Улица Мира, Вандомская площадь, предместье Сент-Оноре. Петерс Латыш не думал возвращаться.
Вот наконец и отель «Мажестик», рассыльные, бросившиеся открывать перед ним входную дверь.
— Шеф!
— Опять ты?
Из полутьмы нерешительно выступил Дюфур, он тревожно оглядывался вокруг.
— Послушайте, она исчезла.
— Что ты мелешь?
— Клянусь, я сделал все что мог. Она вышла из «Селекта». Через минуту вошла в дом пятьдесят два, это магазин готового платья. Я прождал час, потом обратился к швейцару. На втором этаже магазина ее не видели. Она просто прошла через него и вышла через другой выход на улицу Берри.
— Ладно!
— Что мне теперь делать?
— Отдыхать.
Дюфур взглянул комиссару в глаза, потом быстро отвернулся.
— Клянусь вам, что…
К великому удивлению инспектора, Мегрэ потрепал его по плечу.
— Ты славный парень, Дюфур. Не огорчайся, старина!
И Мегрэ вошел в холл отеля, где заметил, как изменилось при его появлении лицо управляющего, и послал ему улыбку.
— Латыш?
— Только что поднялся к себе в номер.
Мегрэ подошел к лифту.
— Третий этаж.
Комиссар набил трубку и внезапно вспомнил, что уже несколько часов не курил. Он снова улыбнулся, но улыбка вышла горше прежней.
Остановившись перед дверью номера 17, Мегрэ не испытывал никаких колебаний. Постучал. Ему крикнули: «Входите». Он вошел и закрыл за собой дверь.
В гостиной кроме радиаторов был еще и камин, который разжигали для уюта. Латыш, облокотившись о каминную полку, подталкивал носком ботинка к дровам какую-то пылающую бумажку, чтобы она скорее сгорела.
С первого взгляда Мегрэ понял, что Латыш утратил прежнее спокойствие, но у комиссара хватило самообладания не показать, что это его обрадовало.
Золоченый стул с хрупкими ножками был для Мегрэ слишком миниатюрен, рука комиссара на его спинке выглядела просто лапой. Он поднял стул и поставил его в метре от камина. Затем уселся на него верхом.
Что же случилось — он снова почувствовал в зубах трубку и, выйдя из состояния недавней подавленности или, скорее, нерешительности, всем своим существом устремился к действию?
Как бы там ни было, в этот момент он чувствовал себя сильнее, чем когда-либо. Он был дважды Мегрэ, если можно так выразиться. Не человек, а изваяние из старого дуба или, вернее, из глыбы песчаника.
Локти он положил на спинку стула. Чувствовалось, что, доведенный до крайности, он способен своей широченной лапищей сгрести противника за горло и ударить головой о стену.
— Мортимер вернулся? — спросил он.
Латыш, наблюдавший, как догорала бумажка, медленно поднял голову.
— Не знаю…
От Мегрэ не ускользнуло, что пальцы Латыша судорожно сжались. Заметил он и то, что у дверей спальни стоял чемодан, которого раньше в номере не было. Красная цена ему не составила бы ста франков, а весь вид этой дешевой дорожной сумки никак не вязался с обстановкой в номере.
— Что у вас там?
Латыш не ответил. Только лицо его несколько раз нервно дернулось. В конце концов он спросил:
— Вы меня арестуете?
Несмотря на тревожный тон, в голосе Латыша, казалось, сквозила нотка облегчения.
— Еще не время.
Мегрэ встал, подошел к чемодану и, подтолкнув его ногой к камину, открыл.
Там лежал совершенно новый серый костюм, купленный в магазине готового платья, даже этикетка с ценой еще болталась на нем.