Мегрэ приблизился к стойке. Вода стекала с него ручьями, на грязном полу появились темные лужи.
— Нет ли у вас свободной комнаты?
Хозяин медленно, явно стараясь оттянуть время, прошел за стойку и спросил в свою очередь:
— Налить вам чего-нибудь?
— Пожалуй. Я спрашиваю, есть ли у вас комната?
— К сожалению, нет… Вы пешком?
Наступила очередь Мегрэ не отвечать на вопрос:
— Рюмку водки.
— Мне показалось, что подъехал автомобиль?
— Возможно. Так есть у вас комната или нет?
Все это время он смотрел на спину в нескольких метрах от себя, столь неподвижную, словно окаменевшую. Электричества здесь не было. Комнату освещала тусклая керосиновая лампа.
Если бы этот человек обернулся… Если бы его неподвижность не была такой упорной и нарочитой… Это беспокоило Мегрэ. Он быстро прикинул: если принять во внимание размеры кафе и кухни, то на втором этаже должны быть по крайней мере три комнаты. По виду хозяина, по тому беспорядку и запущенности, какие царили здесь, Мегрэ мог бы поклясться, что женщины в доме нет. А ему показалось, что он слышит шаги над головой.
— У нас сейчас много постояльцев?
— Никого. Разве что…
Он кивнул на человека, вернее, на его неподвижную спину.
И тут Мегрэ интуитивно почувствовал приближающуюся опасность. Надо было действовать быстро и наверняка. Он успел заметить, как рука человека потянулась к лампе. Мегрэ прыгнул вперед. Но было уже поздно. Лампа грохнулась на пол, зазвенели осколки, в комнате запахло керосином.
— Я был уверен, что знаю тебя, негодяй! Мегрэ удалось схватить человека за пиджак и вцепиться, как клещ, в противника, но тот, пытаясь вырваться, ударил его. Они боролись в полной темноте. Мегрэ не остался в долгу и бил кулаком наугад. А как поведет себя хозяин? Поможет ли он клиенту? Вдруг кто-то впился зубами ему в руку. Всей тяжестью своего тела он рухнул на противника, и они вдвоем покатились по полу, по осколкам стекла.
— Люка! — что есть сил крикнул Мегрэ. — Люка!
Противник был вооружен. В кармане его пиджака Мегрэ явственно ощущал тяжелый пистолет и старался помешать руке дотянуться до кармана.
Нет, хозяин не подавал признаков жизни. Может быть, он преспокойно стоял за стойкой.
— Люка!
— Я здесь, шеф!
Люка уже бежал к дому, хлюпая по лужам и повторяя:
— Стойте на месте. Слышите? Я запрещаю вам следовать за мной!
Это относилось, конечно, к Матильде, которая, вероятно, обезумела от страха.
— Если укусишь еще раз, скотина, я раскрою тебе череп. Понял?
Локтем Мегрэ придавил руку, тянувшуюся к револьверу. Противник был силен так же, как и он. Возможно, комиссар допустил ошибку, схватившись с ним один на один, да еще в темноте. Они зацепили стол, и он опрокинулся на них.
— Сюда, Люка! Посвети фонарем.
— Сейчас, шеф.
Внезапно бледный луч фонарика выхватил из темноты переплетенные тела.
— Черт возьми! Николя! Вот так встреча…
— Я вас тоже сразу узнал. Еще по голосу.
— Ну-ка, Люка, помоги. Это опасный зверь. Тресни-ка его покрепче, чтоб успокоился. Бей! Не бойся. Он выдержит.
Люка размахнулся и ударил лежащего резиновой дубинкой по голове.
— Где наручники? Давай сюда! Если бы я знал, что встречу эту скотину здесь!.. Так. Теперь все в порядке. Можешь встать, Николя! Напрасно прикидываешься, что потерял сознание. Твой лоб выдержит и не такое… Хозяин!
Ему пришлось позвать вторично. И очень странно было услышать невозмутимый голос из темноты:
— Слушаю вас.
— У вас есть еще одна лампа или свечка?
— Сейчас принесу свечу. Посветите мне в кухне.
Мегрэ обернул платком руку, которую прокусил бандит. Кто-то всхлипывал у двери. Это была Матильда. Она не понимала, что происходит, и, возможно, думала, что комиссар боролся с Жозефом.
— Входите, деточка. Не бойтесь. Я думаю, что сейчас все закончится… А ты, Николя, сядь здесь и не вздумай шевелиться!
Оба револьвера — свой и бандита — он положил перед собой на стол. Вернулся хозяин со свечой. Вид у него был такой безмятежный, словно бы ничего и не произошло.
— А теперь, — сказал ему Мегрэ, — приведите ко мне парнишку.
Небольшое замешательство. Неужели он станет отрицать?
— Кому я сказал — приведите мальчишку! Живо!
Хозяин направился к двери.
— Трубка-то хоть у него?
Заливаясь слезами, девушка повторяла: