Что касается остатка вечера, то относительно него показания тоже совпадали. Было чуть больше половины десятого, когда месье Жозеф позвонил. Маленькая дверь в воротах открылась и закрылась за ним.
Вопрос. Почему вы не вошли через заднюю дверь, ведь у вас есть ключ?
Ответ. Я пользовался этой дверью только тогда, когда возвращался очень поздно или когда поднимался прямо к себе.
Вопрос. Вы задержались на втором этаже?
Ответ. Да. Я говорил это уже три раза.
Вопрос. Месье Фюмаль был жив?
Ответ. Как мы с вами.
Вопрос. О чем вы говорили?
Ответ. О делах.
Вопрос. В кабинете больше никого не было?
Ответ. Нет.
Вопрос. Фюмаль не говорил вам, что он кого-то ждет?
Ответ. Говорил.
Вопрос. Почему вы не сказали об этом раньше?
Ответ. Потому что вы меня об этом не спрашивали. Он ждал Гайярдена и знал, зачем тот хотел прийти. Он надеялся получить отсрочку. Мы решили ему ее не давать.
Вопрос. Вы не остались, чтобы присутствовать при разговоре?
Ответ. Нет.
Вопрос. Почему?
Ответ. Потому что я не люблю расправ.
Самое интересное, что это казалось правдой. При взгляде на этого человека чувствовалось, что он способен на всякие махинации и на всякие подлости тоже, но был не в состоянии посмотреть кому-либо прямо в лицо и высказать всю правду.
Вопрос. Сверху вы слышали, как пришел Гайярден?
Ответ. Наверху не слышно ничего из того, что происходит в доме. Проверьте сами!
Вопрос. А из любопытства вы не спустились потом узнать, что произошло?
Ответ. Я об этом знал заранее.
Он тут же заметил двусмысленность своего ответа и уточнил:
Ответ. Я знал, что месье Фюмаль скажет «нет», а Гайярден будет умолять, говорить о своей жене и детях (они все это делают, даже если живут с любовницей), но он все равно ничего не добьется.
Вопрос. Вы думаете, это он убил Фюмаля?
Ответ. Я уже сказал, что думал.
Вопрос. Вы недавно ссорились с патроном?
Ответ. Мы никогда не ссорились.
Вопрос. Сколько вам платили, месье Гольдман?
Ответ. Вам нужно будет только посмотреть мою декларацию о доходах.
Вопрос. Это не ответ.
Ответ. Это самый лучший ответ.
Во всяком случае, никто не видел, чтобы он спускался. Правда, никто также не видел и не слышал, как спустился Эмиль Лантен, сначала один, потом с сестрой, а затем ушел через маленькую дверь со стороны улицы Прони.
Без нескольких минут десять на бульваре остановилось такси. Из него вышел Гайярден, расплатился и позвонил в дверь.
Точно через семнадцать минут инспектор Ваше увидел, как он вышел из дома и направился в сторону Этуаль, изредка оборачиваясь, в надежде поймать такси.
Ваше не мог следить за маленькой задней дверью просто потому, что не знал о ее существовании.
Не падала ли ответственность на Мегрэ, который не поверил в анонимные письма и организовал наблюдение только под давлением обстоятельств?
Воздух в кабинете был сизым от дыма трубок и сигарет. Время от времени инспекторы передавали друг другу листки с пометками красным или синим карандашом.
— А не выпить ли нам по кружечке пива, ребята?
Еще долгие часы им предстояло анализировать каждую фразу допросов, а потом они попросят принести бутерброды.
Зазвонил телефон. Кто-то поднял трубку.
— Это вас, патрон.
Это был Мерс, который занимался отпечатками пальцев. Он подтвердил, что обнаружил отпечатки Лантена только на дверной ручке и на ящике стола секретарши.
— Но ведь кто-то должен был лгать! — сердито бросил Мегрэ.
Или же убийцы не существовало, что было невозможно.
Глава 7
Простая арифметическая задача и менее невинный сувенир с войны
Мегрэ испытывал такое полное, такое восхитительное облегчение, какое, например, испытывают от горячей ванны после трех дней и трех ночей, проведенных в поезде.
Он знал, что спит, что лежит в своей кровати, что ему нужно было только протянуть руку, чтобы дотронуться до бедра жены. Он даже знал, что была ночь, часа два, не больше.