— Нет. Он никогда не оставлял мне записок, но звонил каждые два-три дня.
— Так было и на этот раз?
— Нет.
— Это вас обеспокоило?
— Когда прошло дней десять…
— Вам не приходило в голову обратиться в полицию?
— Я просто поделился своими тревогами с госпожой Сабен-Левек.
Другая газета поместила фотографию сидящей Натали, по-прежнему в большой гостиной.
Текст был почти такой же, разве что эта газета подчеркивала тот факт, что полиция предупреждена не была. В заключение сообщалось: «Судя по всему, такие загадочные исчезновения были для г-на Сабен-Левека привычны».
— Самое удивительное, — заметил Лапуэнт с некоторым восхищением, — как это она сумела перемениться в столь короткое время!
Вернулся инспектор со связкой ключей: в ней было полдюжины маленьких ключиков и ключ от сейфа, вероятно, с первого этажа.
Бонфис принес Мегрэ список парижских ночных ресторанов и кабаре, и комиссар был удивлен их количеством. Три страницы машинописного текста через один интервал!
Он сунул список в ящик стола, поднялся и вздохнул:
— На бульвар Сен-Жермен.
— Вы думаете, она вас примет?
— Я собираюсь встретиться не с ней. Мне нужно прежде зайти в прокуратуру.
Мегрэ сообщили, что вести дело поручено следователю Куэнде, — еще с первых лет своей службы комиссар знал этого добродушного и улыбающегося старого следователя. Кабинет его он нашел в самом конце длинного коридора, где помещались судебные следователи.
Куэнде протянул ему руку.
— Я ждал вас. Присаживайтесь.
Письмоводитель печатал на машинке, возраста они со следователем были почти одинакового.
— Я прочел только то, что пишут в газетах, поскольку донесения у меня еще нет.
— Это потому, что не о чем доносить, — ответил комиссар, по-прежнему улыбаясь. — Вы забываете, что тело обнаружено только вчера.
— Я наслышан, что вы занимаетесь этим делом уже три дня.
— Безуспешно. Сегодня утром мне необходимо постановление на обыск.
— На бульваре Сен-Жермен?
— Да. Госпожа Сабен-Левек не испытывает к моей персоне большой симпатии.
— Из ее интервью этого не явствует.
— Она плетет журналистам что ей вздумается. Мне хотелось бы досконально обследовать квартиру нотариуса: до сих пор я мог произвести только поверхностный осмотр.
— Вы не заставите меня долго ждать известий?
Это был намек на репутацию Мегрэ. Во Дворце правосудия считалось, что он ведет следствие как ему заблагорассудится, не очень-то думая о следователях.
Спустя двадцать минут Мегрэ с Лапуэнтом уже входили под ставшие им знакомыми своды. Мегрэ пришло в голову заглянуть в привратницкую, где их встретил мужчина весьма солидного вида. Привратницкая походила на гостиную.
— Я не знал, заглянете ли вы ко мне, господин комиссар.
— Я так торопился…
— Понимаю. Я в прошлом полицейский, служил постовым. Предполагаю, что вас интересует мадам?
— Такие штучки встречаются нечасто.
— Это странная пара, вернее, была странная пара, раз бедняга умер. У людей две машины и шофер. Но выходят они чаще всего пешком. Я никогда не видел, чтобы они шли куда-нибудь вместе, и, кажется, едят они тоже порознь.
— Почти всегда.
— Они никого не принимают, хотя журналистам она сказала другое. Что до нотариуса, он время от времени закатывается куда-нибудь по-холостяцки: ничего с собой не берет, нос задрал, руки в карманы. Мне кажется, у него где-то есть другая семья или пристанище в городе.
— Я загляну к вам при случае. Вы, кажется, весьма наблюдательны…
— Привычка, не так ли?
Спустя несколько мгновений Мегрэ уже звонил в дверь квартиры.
Увидя перед собой двух мужчин, Клер побагровела от ярости и наверняка бы захлопнула дверь перед носом у Мегрэ, не выстави он предусмотрительно ногу.
— Мадам…
— Мне нет дела до нее. Если вы умеете читать, прочтите эту бумагу. Это постановление на обыск, выданное судебным следователем. Если вы не хотите предстать перед судом за сопротивление властям…
— Что вы хотите осмотреть?
— Вы мне не нужны. Квартиру я знаю.
И в сопровождении Лапуэнта комиссар направился на половину нотариуса. Больше всего его интересовал кабинет. Из мебели — маленький письменный стол красного дерева, где было четыре закрытых на ключ ящика.