— Открой окно, ладно? Здесь пахнет затхлостью.
Мегрэ перепробовал три ключа, прежде чем подобрал подходящий. В ящике лежала только именная почтовая бумага, конверты и две ручки, одна из которых была из литого золота.
Содержимое второго ящика оказалось более интересным. Там находилось несколько любительских фотографий, сделанных в большинстве случаев на Лазурном берегу в парке огромной виллы в стиле начала века. Натали была лет на двадцать моложе, а нотариус, без пиджака, был похож на студента.
На обороте значилось: «Флорентина»; так, по всей видимости, называлась вилла.
На одной из фотографий рядом с семейной парой, совсем рядом с Сабен-Левеком, стояла эльзасская овчарка.
Только сейчас Мегрэ осознал, что в доме не было ни кошки, ни собаки.
Он уже собирался закрыть ящик, когда обнаружил в самой глубине маленькую фотографию, как на паспорт, — такие фотографии можно сделать в фотоавтомате. На ней тоже была изображена Натали, еще моложе, чем на каннских фотографиях, выглядела она на ней совершенно иначе. Нарочито загадочная улыбка, вопросительный взгляд.
На обороте — только одно слово или имя: «Трика».
Судя по всему, это было прозвище, и выбрала она его вовсе не для того, чтобы поступить на место секретарши к адвокату с улицы Риволи.
Когда она рассказывала Мегрэ о своем прошлом, когда называла имя своего мнимого прошлого хозяина и особенно когда ему стало известно, что тот уже десять лет как умер, он никак не мог отделаться от чувства беспокойства.
Ей в тот момент было известно, что адвоката нет в живых, и опровергнуть ее слова некому. Возможно, она никогда не была секретаршей или стенографисткой.
— Взгляни-ка, Лапуэнт. Что это тебе напоминает?
Инспектор на мгновение задумался.
— Шикарную цыпочку.
— Таким образом, мы выяснили, где нотариус находил себе подружек.
Мегрэ бережно уложил фотографию в свой бумажник. Теперь настала очередь левых ящиков письменного стола. В верхнем были только неиспользованные чековые книжки. Одна из них, правда, была закончена, а на корешках чеков вместо имени получателя всюду значилось: «На предъявителя».
Была и всякая ерунда: наручные часы, запонки с маленьким желтым камнем в центре каждой из них, резинки, марки.
— Вас это забавляет?
Это была она. Клер вытащила ее из постели. Натали только что приняла хорошую порцию коньяка; спиртным от нее несло на расстоянии трех шагов.
— Добрый день, Трика.
У нее хватило самообладания не выдать себя.
— Не понимаю.
— Это не имеет никакого значения. Вот, прочтите. Он протянул ей постановление на обыск, которое она отпихнула.
— Знаю. Горничная мне сказала. Располагайтесь, следовательно, как у себя дома. Мое домашнее платье вы тоже собираетесь обыскивать?
Выражение глаз у нее было другое, чем накануне. В них уже не было беспокойства — в них был плохо скрываемый ужас. Губы у г-жи Сабен-Левек дрожали больше обычного, руки — тоже.
— Я еще не закончил с этой половиной квартиры.
— Мое присутствие вас смущает?.. Уже давно мне не представлялось случая входить на эту половину дома.
Мегрэ, не думая больше о ее присутствии, открывал и закрывал ящики, перешел в гардеробную, двери куда так и остались распахнутыми.
Там он обнаружил десятка три костюмов, преимущественно светлых тонов. Все они были от одного из известнейших парижских портных.
— Можно подумать, что ваш муж не носил шляпы…
— Поскольку я с ним никогда не выходила, мне это неизвестно…
— Браво вашей вчерашней комедии перед журналистами!
Несмотря на свое состояние, она, польщенная, не могла не улыбнуться.
Кровать была низкой и широкой, комната со стенами, обитыми кожей, носила отпечаток ее принадлежности мужчине.
Можно было подумать, что в ванной комнате еще накануне кто-то был. В стаканчике зубная щетка, на полочке — бритва, мыло для бритья и квасцы. Пол был из белого мрамора, стены, ванна и другие детали обстановки тоже. Большое окно выходило в сад, который Мегрэ увидел впервые.
— Это ваш сад? — спросил он.
— А чей же?
Редко можно увидеть столь красивые деревья в частном парижском саду.
— Кстати, Трика, в каком заведении вы обслуживали посетителей?
— Мои права мне известны. Я не обязана вам отвечать.
— Тем не менее отвечать следователю вам придется.
— В этом случае я буду в сопровождении адвоката.