Собачья задница звякает, дверь открывается, и я вижу Брит.
– Собачья задница, – говорю я, показывая на дверную колотушку.
– Я знала, что тебе понравится.
Она тоже переоделась. Теперь на ней топ с изображением военного корабля, на котором нарисован штрих-код, а под ним надпись: «Будем как скандинавы».
– Офигенная майка, – говорю я.
Джо проводит ладонью по моей футболке и говорит:
– И мне твоя очень нравится, – а через секунду добавляет: – Ой, я забыла свитер. В кино всегда холодно. Зайди пока, поздоровайся с родителями.
Она поднимается на второй этаж, а я, вдруг снова оказавшись в ее доме, остаюсь совершено один. Я рассматриваю детали интерьера. В винтажном молочном бидоне стоит букет из свернутых в трубочку чертежей, в рамке на стене висят огромный, размером с простыню, постер какого‐то французского фильма и фото маленькой Брит.
Она с родителями играет в бассейне с разноцветными шариками. Все вещи в комнате несут какой‐то смысл, все они подбирались с душой и находятся на своем месте не просто так.
Я снова вспоминаю о том, как сильно отличается наш дом. Мама собирает керамических курочек, просто потому что они дешевые. Папа коллекционирует сувенирные крючки (тоже чем дешевле, тем лучше) из самых разных мест – Хермоза-Бич, аэропорт Лос-Анджелеса, замок Скотти…
По дому моих родителей можно подумать, что они все еще на пути к большой мечте. А в доме родителей Брит кажется, что они уже давно достигли намеченной цели.
– Вот мы и снова встретились, – раздается голос отца Брит, потом он сам появляется, снова одетый в серое худи.
– Здрасьте, – говорю я.
Он неожиданно меня обнимает:
– Я так и знал, что опять тебя увижу, приятель. Хочешь пива?
– А-а-а-а, – говорю я, – мне восемнадцать?
– А, точно, – отвечает он. – Может, травки тогда, а? – Он скрещивает руки на груди и начинает смеяться. – Шутка.
– Рада снова тебя видеть, Фрэнк, – раздается мягкий женский голос, и появляется мама Брит, тоже в сером худи. За ней приходит Брит с тонким свитером в руках.
Я представляю себе, как мы выглядим со стороны: родители в одинаковых худи, дети в модных майках, – и внутренне смеюсь над всей этой милотой. Ощущение милоты проходит по комнате, как порыв теплого воздуха.
– Нам пора, – говорит Брит.
– Да, не хочется пропустить трейлеры перед фильмом, – добавляю я.
– Именно это я и хотела сказать, – замечает Брит с улыбкой. Видно, что это совпадение произвело на нее впечатление.
– Подождите, не уходите, – говорит папа Брит. – Я хотел тебе кое‐что дать. Брит говорит, что тебя интересует аудиоассамбляж.
Слово «аудиоассамбляж» скачет у меня в голове, как мячик для пинг-понга. Так вот, значит, как это называется. И папа Брит знает, что это такое. По коже бегут мурашки. Я чувствую себя так, словно мою фамилию объявили в микрофон и мне надо выйти на сцену, чтобы у всех на виду получить награду.
Папа Брит передает мне небольшую круглую жестянку:
– Когда я только начинал ухаживать за мамой Брит, я записывал звуки в метро. Мы тогда жили в Бруклине. Эти записи могут тебе понравиться.
– Ого, – говорю я, принимая из его рук жестянку, – а вы уверены, что хотите мне их отдать?
– Может, это тебя на что‐нибудь вдохновит, – отвечает папа Брит и подмигивает своей дочери.
Брит не закатывает глаза и вообще не делает ничего из того, что обычно делают подростки. Она просто смотрит на меня, и в этом взгляде читается уверенность в том, что эта маленькая жестяная коробочка поможет мне сделать что‐то великое. И от такого взгляда мне действительно хочется сделать что‐то великое.
Самым лучшим в походе на «Старую новую любовь» оказался не сам фильм (хотя он был отличным – идеальное сочетание романтики и комедии, моих самых любимых на свете вещей). Больше всего мне понравилось стоять вместе с Брит перед сеансом в очереди за едой и напитками. В очереди были пары помоложе и постарше, парни с девушками, державшими тонкие свитера, мужчины с женщинами, державшими тонкие свитера, и иногда попадались пары парней или пары девушек, и все они тоже держали тонкие свитера.
Мне кажется, я присоединился к клубу. К клубу тех, у кого есть пара.
– А можно нам на начос дополнительных халапеньо? – спрашивает Брит у работника кафе.