– Короче, – говорю я Кью, возвращаясь к нашему разговору, – все в выигрыше.
Я вижу, что Кью тщательно обдумывает нашу схему, оценивая ее с моральной точки зрения, и его глаза быстро бегают туда-сюда. Вдруг у него возникает вопрос.
– Но долго ли вы протянете? – интересуется он.
– Сколько получится, чем дольше, тем лучше, – пожимаю я плечами. – До лета? До выпускного?
– Ну а потом что? – спрашивает Кью.
– Ну а потом мы уедем в колледж, и тогда действительно сможем делать все, что захотим.
Кью вопросительно приподнимает бровь:
– А потом?
– Больше никаких «а потом», – отвечаю я, цитируя наш с ним любимый фильм.
– Мне все‐таки кажется, что тебе лучше признаться во всем родителям. Пусть даже придется их несколько месяцев готовить.
– Я не хочу, чтобы у меня все было как у Ханны.
– Ханна сделала все слишком резко, не подготовила почву, – говорит Кью. – Тебе надо действовать осторожно, плавненько. – Он ладонями показывает, как именно.
Но я не хочу делать так, как он предложил.
– Ты правда думаешь, что я должен разработать долгосрочную дипломатическую стратегию только для того, чтобы встречаться с девушкой? Тебе вот точно не придется этого делать.
Кью обдумывает мои слова.
– В теории – нет. А на практике – не все так просто. Разве что… – Он не договаривает.
Неужели имеет в виду кого‐то конкретного? Я пытаюсь надавить:
– Разве что? Или кто?
Я внимательно изучаю его лицо. Ничего себе! Кью смутился.
– Да ладно! – говорю я. – Кто тебе нравится?
Как я уже говорил, мы с ним обычно не обсуждаем девушек. Но кто‐то же ему наверняка нравится! Конечно, он ботан, и у него проблемы с социализацией, но ведь он все равно парень, такой же парень, как и все остальные. Правда, немного странно и непривычно говорить о том, что в кого‐то влюбился, с другом, которого знаешь много лет. Кью в средних классах нравилась одна девчонка, Кара Трам. Но мы с ним о ней практически не говорили. А потом она переехала, и на этом история закончилась.
Кью, раскрыв рот, долго думает, перед тем как снова заговорить.
– Эта информация предназначена только для ушей королевы, старина.
– Амели Шим.
Он плотно сжимает губы и качает головой:
– М-м-м-м.
– Найма Гупта.
Кью вздыхает:
– Нет. Да и какая разница? Объект моей страсти встречается сейчас с другим человеком.
– Отстой.
– Полный отстой.
– И что ты собираешься делать?
– Буду сохнуть, – отвечает Кью. – Я могу только сохнуть, как дерево в засуху.
Я наклоняюсь к нему и шепчу:
– А все‐таки кто это?
– Так, значит, мы уедем в колледж, а что потом? – спрашивает Кью, игнорируя мой вопрос. – Твои родители все равно будут тебе звонить, будут тебя навещать. И что будет после колледжа? Так и будешь заниматься подменой драгоценностей? Однажды мы окончим колледж. А что потом?
Это как раз то, о чем я не хочу говорить. Я просто хотел рассказать про то, как классно мы с Джо все придумали и как охренительно волшебно прошел вечер с Брит. Никакой болтовни о будущем.
– Ханна и есть это «а потом»! – выпаливаю я. – Ты же знаешь, что она вышла замуж за Майзла в мэрии? Она знала, что мама с папой не приедут на ее свадьбу. Вот оно, твое «а потом». У них с Майлзом будут дети, они вырастут, а мама с папой постареют… Вот и все! Вот оно, гребаное «а потом»!
– Эй, эй! – перебивает Кью.
– Она вышла за черного чувака. Ты сам все прекрасно знаешь… как глубоко въедается эта расистская зараза.
Он кладет мне руку на плечо и дружески сжимает его.
– Я тебя понимаю. Правда.
– Я не знаю, что там будет «потом». Никто не знает. Я просто… Я просто провел чудесный вечер с Брит. Один из лучших в моей жизни. И сейчас я хочу говорить только об этом. Сейчас я не в состоянии думать о чем‐то другом.
– Все, все, все, – говорит Кью, успокаивая меня, – я тебя понял.
– Прости.
– Да все в порядке, – уверяет меня он.
– Что‐то психанул.
– Было бы странно, если бы ты не психанул, старина.
Я улыбаюсь ему:
– Ты настолько великий, что по сравнению с тобой Великая Китайская стена – это просто забор из проволочной сетки.
Кью улыбается мне в ответ:
– Ты такой горячий, что можешь ускорить глобальное потепление.
– Ты просто бомбический, хоть эвакуируй всех из здания.
Ну и так далее. Мы играем в свой собственный вариант «Дюжины»[22]: тут нужно не оскорблять соперника и его маму, а делать ему комплименты. Эту игру мы называем «Чертовой дюжиной». В ней нет проигравших, все в выигрыше.
– Я рад тому, что ты счастлив, к черту все, – говорит Кью, прищурившись: он делает вид, что смотрит на меня в несуществующий монокль, и поднимает воображаемый бокал. – За это мгновение.
22
«Дюжина»