– Вау! – кричит Джо, ни к кому не обращаясь, потом она пытается наступить на ногу мне, но не попадает. – Вау, потрясающе вкусно!
Тупость ситуации зашкаливает. Я чувствую, что пора вставать из‐за стола.
– Кажется, сейчас самое время, – говорю я Кью.
Тот вскакивает и, покопавшись в рюкзаке, достает небольшую игровую приставку.
– А теперь пришло время Let’s Heart Dancing! – говорит он.
Все начинают стонать, но как только Кью подключает приставку и начинает танцевать в своей странной, но заразительной манере, как слепой шаман, народ выходит на танцпол. Брит берет в руки контроллер и начинает лупить локтями воздух. Она бросает на меня взгляд. Мне ужасно хочется стать ее партнером в этом нарисованном видеомире. Но тычок под ребра выбивает меня из мира фантазий и возвращает в реальность.
– Твоя мама позвонила моей, – шипит Джо. – Типа: «Фрэнки же пригласить тебя тоже?» Ну что я, черт побери, должна была делать?
– Могла бы больной прикинуться или что‐то типа того! – шепчу я в ответ.
– Ага! У меня не было гребаного выбора!
– Давай, Брит, жги! – орет Найма Гупта, перекрикивая громкую музыку.
– Ты должна свалить через пять минут. Я тут кое‐что пытаюсь сделать, – шепчу я.
– И что я, блин, скажу? Я же не могу просто поесть и свалить.
– Скажи, что тебе надо к тесту готовиться. Давай.
Я встаю, беру контроллер и начинаю танцевать с Брит. Мы стоим лицом к экрану и синхронно двигаемся. Краем глаза замечаю, что Джо, положив руки на переднюю сторону бедра, кланяется моей матери – жест глубокого, искреннего сожаления. Джо делает то, что должна: извиняется за то, что ей приходится уйти раньше других, вежливо, но твердо отказывается от пакета с оставшейся едой, убеждает мою маму в том, что не может заставлять ждать подругу, с которой договорилась сегодня позаниматься, а также сетует на свою невежливость и неорганизованность.
Джо прекрасно играет.
– Фрэнки-младший, – говорит мама, – прощаться с Джо.
– Пока, Джо, – говорю я, не сбиваясь с ритма танца.
– Айгу, Фрэнки, ты перестать играть и прощаться.
– Все в порядке, – уверяет ее Джо. – Какой он глупышка!
Она жестом показывает: «Позвони потом» и уходит.
Наш с Брит танец доходит до того момента, когда мы должны танцевать, прикасаясь друг к другу. Наши ладони соединяются. Это, можно сказать, пуританская по невинности поза, но мне кажется, что мы взялись за руки и идем под венец. Мы с Брит при свидетелях дурачимся, выставляя себя полными идиотами. Мама смотрит на нас и качает головой.
Танец заканчивается. Мы с Брит, тяжело дыша, смотрим на заработанные нами очки.
– Фрэнк – девяносто два, Брит – сто! – кричит Найма Гупта. – Прекра-а-а-асно!
Я так рад за Брит, что вскидываю вверх руки и ударяюсь о здоровую деревянную полку над камином. Брит хватает меня за руку.
– Осторожнее. Не ушибся?
– У меня все прекра-а-а-асно! – со смехом отвечаю я ей.
Я содрал кожу на костяшке среднего пальца, но разве это важно?
У меня такое чувство, словно я избежал удара огромного раскачивающегося маятника с острыми как бритва краями. Сегодня он просвистел совсем близко. Но оно того стоило. Мы сидим с ней рядом на диване, зажатые между остальными. Она положила свою потную ладонь на мою, и у меня даже получается помечтать о будущем, представить все таким, каким я хочу это видеть. Не другие, а я. Я, я, я.
Однажды я, сидя на этом самом диване, поцелую Брит как ни в чем не бывало. Брит вдруг вскакивает.
– Я помогу, – говорит она кому‐то.
Моей маме. Она увидела, что мама убирает со стола, и решила помочь, но мама ей в этом вежливо отказывает. Но Брит не сдается, ей всегда говорили, что нужно помогать. Занимательная вежливая перепалка начинается и тут же заканчивается тем, что мама дает Брит фартук и освобождает место у раковины. Брит молодец, просто молодец.
Я тоже пытаюсь помочь, но мама прогоняет меня.
– Ты идти играть, – говорит она.
– Да, иди играть, – повторяет Брит и рисует мыльной пеной на моей руке длинную линию. Во взгляде Брит можно прочитать: «Поверить не могу! Я мою посуду вместе с твоей мамой!»
Ненастоящие свидания и ненастоящее барбекю – я обманываю Брит, иначе не скажешь.
Я плохо обращаюсь с моей милой, умной и доброй девочкой, иначе опять же не скажешь. Но сейчас мне легко делать вид, что это совсем не так и что я ничего не замечаю. Легко, потому что я смотрю на маму и Брит, которые стоят рядом и вместе моют посуду. Ведь это, наверное, тоже что‐то да значит. Верно?
Все гости уходят одновременно. Я выхожу с ними на улицу. Мама в фартуке стоит на крыльце и машет им рукой.