Поразмыслив над всем этим, Эрик решил, что ему лучше пока сдержать свою бурную радость. Тем более что Памелла держится с ним холодно и отчужденно — иного, впрочем, странно было бы ожидать после того, что произошло два года назад.
Но то дело прошлое, размышлял Эрик. Главное, что есть сейчас. И что будет. А уж это во многом зависит от меня.
Сегодня он понял нечто очень важное. Раньше по этому поводу можно было лишь строить предположения. Но сейчас Эрик уже не сомневался: Памелла по-прежнему неравнодушна к нему. Что бы она ни говорила, каким бы холодом ни веяло от ее слов — все это не более чем ширма, скрывающая истинные чувства. И свидетельство тому — поцелуй.
Разве стала бы Памелла целоваться со мной, если бы ненавидела? — спрашивал себя Эрик. Или если бы просто охладела ко мне? И сам же отвечал: нет. Зачем? Какой в этом смысл? А Памелла ответила на мой поцелуй. И как!
Действительно, отклик Памеллы оказался столь пылким и страстным, а податливость так велика, что в первый момент Эрик даже не поверил собственным ощущениям. Предпринимая попытку прикоснуться к губам Памеллы, он мог надеяться лишь на то, что она хотя бы не оттолкнет его. А она не только не сделала ничего подобного, но повела себя так, будто только этого и ждала.
А может, так и было? — завертелось во взбудораженном сознании Эрика. Что, если Памелла действительно ждала этого так же, как я сам? Не спала ночами, плакала в подушку, изнывала от тоски и ностальгии по счастливому прошлому, которое я разрушил в угоду своей мечте? Да, это я, я один во всем виноват. И за минувшие годы прочувствовал всю горечь своего поступка. А Памелла-то ни в чем не виновата. У нее были все причины охладеть ко мне. Но… кажется, этого не произошло. Потому что разлюбившая женщина не целуется так пылко. И теперь мне нужно очень осторожно, деликатно и нежно попытаться вернуть ее расположение. С губ Эрика слетел вздох. Ах какое счастье, что сегодня я разрушил крышу этого злосчастного сарая и теперь у меня есть повод задержаться здесь!
Не успел он додумать последнюю мысль, как увидел нечто такое, отчего едва не свалился на землю.
Старая груша росла почти на границе между двумя соседними приусадебными участками. От нее вдоль изгороди — сначала живой, а дальше переходящей в закрепленную на столбиках сетку — тянулся просвет, почти лишенный ветвей деревьев. Иными словами, с кроны груши можно было видеть небольшой участок улицы.
А Эрик находился к нему лицом. Поэтому он не мог не заметить, как бок о бок с каким-то молодым мужчиной по улице прошла Памелла.
Счастье, что Эрик твердо стоял на двух крепких ветвях и держался за третью, иначе ему бы не миновать второго за нынешний день падения, на этот раз без всякого парашюта. И еще неизвестно, чем бы оно кончилось.
Памеллу и ее спутника Эрик видел всего пару секунд, но изумление его было велико. Из недавнего разговора в гостиной он почему-то сделал вывод, что у Памеллы нет мужчины. Собственно, он даже попытался в шутливой форме уточнить свою догадку, но лишь рассердил Памеллу.
А почему я решил, что у нее никого нет? — принялся вспоминать Эрик. Ах да, она спешила меня выдворить и сказала, что хочет остаться в одиночестве. Потом добавила, что ей нравится подобное состояние. И тут я прямо спросил, мол, разве у нее нет мужчины? А она… Что ответила? Не помню. Кажется, просто вспылила. Ну и с чего я взял, что у нее никого нет? Вот кретин! Сижу на дереве и мечтаю о том, что Памелла скоро не устоит перед моим обаянием и упадет мне в руки, как… спелая груша. А она тем временем преспокойно идет развлекаться. Потому что куда же еще можно направляться в приятном обществе в пятницу вечером? И на часы Памелла неспроста поглядывала. А я, олух, решил, что у нее особый режим приема пищи! То-то она, наверное, посмеивалась надо мной втихомолку…
Эрик еще быстрее принялся выпутывать парашютные стропы из ветвей. Наконец ему удалось покончить с этим, и шелковый купол с шуршанием сполз на землю. За ним спустился и Эрик.
Начав было собирать парашют в охапку, он вдруг остановился, как будто в голову ему пришла какая-то мысль. Потом оставил свое занятие и направился направо, к разделяющей приусадебные участки сетке. Еще находясь на груше, Эрик видел в смежном дворе соседку, которая недавно стала свидетельницей их с Памеллой первой после более чем двухлетнего перерыва встречи.