Утром она проснулась с ощущением тихой радости и сначала не могла определить ее источник. Затем провела языком по губам и сразу словно окунулась в воспоминания минувшего дня.
Она долго лежала, детально вспоминая вчерашние события и пытаясь угадать, к чему все это может привести. Давешнее ошеломление прошло, и она обрела способность более или менее трезво взглянуть на вещи.
Спустя некоторое время, постаравшись как можно более объективно оценить сложившуюся ситуацию, Памелла все же пришла к выводу, что ничего серьезного между ней и Эриком возникнуть не может. Безусловно, ей было очень приятно находиться в его объятиях, однако после событий двухлетней давности она не могла перебороть в себе былой обиды.
Не успела Памелла подумать об этом, как в ее памяти возник тот злосчастный день, когда состоялся последний разговор с Эриком.
К тому времени их отношения достигли такого уровня, что на горизонте замаячила помолвка. Не раз и не два Эрик упоминал о том, что им с Памеллой вскоре предстоит серьезный разговор. Она улыбалась, прекрасно понимая, каковым окажется содержание этой беседы.
Накануне памятного разговора Эрик сказал, что вечером зайдет к Памелле домой. Уловив в его тоне торжественные нотки, она решила обставить встречу соответствующим образом: приготовила изысканный ужин, принарядилась и стала ждать.
Эрик должен был прийти в семь. Примерно за полчаса до назначенного срока Памелла начала накрывать на стол. Но ее занятие неожиданно было прервано телефонным звонком.
— Да? — произнесла Памелла, подойдя к своему письменному столу. В этот момент ее взгляд упал на находящийся неподалеку от телефонного аппарата томик Льюиса Кэрролла. Книжка лежала вверх тормашками, и данное обстоятельство почему-то вызвало у Памеллы нехорошее предчувствие. Она не могла объяснить механизм его возникновения, просто отметила промелькнувшую в мозгу мысль о приближении беды.
Тут в трубке прозвучал взволнованный голос Эрика:
— Солнышко! Я хочу предупредить, что не смогу прийти к тебе сегодня. И, боюсь, в ближайшее время тоже.
Памелла замерла, упершись рукой в край стола и не сводя глаз с перевернутой «Алисы в Стране Чудес».
— Что случилось? — спросила она упавшим голосом.
— У меня большие перемены! — радостно сообщил Эрик. — Только что мне позвонили и сообщили прекрасную новость.
У Памеллы почему-то сразу возникло ощущение, что для нее эта новость окажется вовсе не такой прекрасной, как для Эрика.
— Какую? — тускло произнесла она.
— Ты не поверишь! Признаться, я и сам до сих пор не могу прийти в себя.
— И что же это?
— Меня допустили к соревнованиям по артистическому парашютизму! — воскликнул Эрик. — Представляешь, солнышко? Из любителей я сразу перехожу в профессионалы. Меня зачисляют в английскую команду, с которой я должен отправиться на тренировки. Три дня на сборы и…
Пока он говорил, Памелла все больше хмурилась. Последнюю фразу она не дослушала до конца.
— Значит, ко мне ты сегодня не придешь?
— Нет, солнышко. Я же говорю…
— А я такой чудесный ужин приготовила!
— Ну… даже не знаю, как быть. У меня никак не получится заглянуть к тебе сегодня. Извини, пожалуйста.
— А когда мы увидимся?
— Э-э… трудно сказать. Ты понимаешь, у меня сейчас такой напряженный период, все нужно успеть, просто голова кругом идет…
Эрик еще продолжал говорить об открывающихся перед ним перспективах, о том, что теперь ему придется окончательно распрощаться с биржей и посвятить себя исключительно спорту. Он рассказывал про подготовку к соревнованиям, про что-то еще, но тщетно Памелла пыталась услыхать хоть слово про их любовь, про дальнейшие отношения, помолвку, наконец.
Поняв, что парашютный спорт совершенно затмил для Эрика все остальное, она сухо спросила:
— Так сколько времени займут эти твои соревнования? — Ее взгляд не отрывался от четко выделяющихся на фоне зеленой травы башмачков и белых носочков Алисы, изображенной на обложке перевернутой книги. С тех пор этому «неправильному» образу суждено было ассоциироваться в подсознании Памеллы с последним, предшествовавшим разрыву с Эриком разговором.
Он так и не смог точно назвать дату своего возвращения, поэтому, повинуясь внезапному порыву, Памелла резко произнесла, что он может вообще больше не показываться в Кардиффе, ей это будет безразлично. И про нее он может забыть, потому что с нынешнего дня их отношения прекращаются.
Она швырнула трубку на телефонный аппарат и горько расплакалась.