Однажды меня постигла ужасная мысль – залезть к нему в голову!
Но я быстро совладал с собой и отбросил эту навязчивую идею.
Возможно, для нас с Линой Николас – идеальный сын, а обществе он может быть изгоем или частью серой массы…
Нет, серой массой он никогда не будет.
Если бы был изгоем, то это было бы видно – друзей не было. Но друзья есть.
Что если он вообще король «неправильно элиты»? Некая детская уличная аристократия? Родители не могут до последнего контролировать, где гуляет их ребенок. Должны быть во всем городе глаза и уши!
Но… я отбросил все эти мрачные серые мысли о том, что мой сын может быть каким-то непорядочным. Порой родителя постигают такие мысли.
Нет, с Николасом все было хорошо. Он – самый лучший ребенок. Самый лучший сын.
Мой сын.
Мой ребенок.
Мой малыш.
Мой Николас.
Жизнь окончательно наладилась. У нас была хорошая семья, хорошие друзья. Мы вместе всегда отмечали все дни рождения, встречали Новый год, летали отдыхать на море.
Спокойная семейная тихая человеческая жизнь.
Даже странно было при все при этом оставаться прыгающим. Эта часть нашей жизни ушла на второй план. Если Лине и Нику прыгать было категорически нельзя, то меня никто не останавливал – пожалуйста.
Но я не прыгал. Зачем?
Моя семья. Они – мое liberty. Господин Гримальди был прав. Неудивительно.
Ника вышла замуж. Нее уже есть дети. Элис встречается с молодым человеком. Ник (который первый) вырос и завел себе девушку. Николасу исполнилось восемь лет.
Жизнь наладилась. Мы были вместе. Все было хорошо.
А потом начался кошмар.
Глава 35
ВКП (Верховный Комитет Прыгающих)
Этот яростный стук в дверь нашей квартиры резко разбудил меня. Звенел звонок. Снова и снова.
Лина неохотно проснулась.
– Ты звал гостей? – нудно спросила она.
Я понимал, что она тоже не в восторге от незваного гостя в такой ранний час.
– Нужно открыть? – спросил я.
Стук не прекращался. Он становился только сильнее и раздражительнее.
В проходе в спальню показался Николас, который кулачком вытирал глаза.
– Мам! Пап! Может, откроете? А то я уснуть не могу…
– Сейчас, Ник,– я поднялся с кровати.
Лина тяжело вздохнула и тоже встала.
Трое мы вышли в гостиную откуда открывался проход в прихожую.
Звонок в дверь звенел, не умолкая.
– Иду! – выкрикнул я из всех сил, что у меня были после пробуждения.
Кто там?
Черт с ним!
Сейчас открою и узнаю.
– Элис?!– уставился я на нашего гостя на пороге.
– Ох,– Лина облегченно вздохнула,– не могла еще раньше прийти?
– Что за ранний визит, Элис? Сейчас воскресенье и семь часов утра!
Но Элис явно было не до того, что мы сейчас все перед ней стояли только что проснувшиеся и в пижаме.
– Собирайтесь,– запыхавшись, сказала она,– быстро!
– Так что случилось? – спросил я.
– Быстро! – Элис кричала.
Лина тревожно посмотрела на меня. Я в ответ кивнул Элис.
– Кто должен идти? – спросил я.
Элис внимательно посмотрела мне в глаза. Ее взгляд стал каким-то сочувственным, и она ответила ровным голосом:
– Все.
Мы стали собираться. Элис не соглашалась отвечать ни на какие вопросы. До самого последнего момента мы не понимали: первое – что происходит, второе – куда нужно идти, третье – зачем нужны мы. Мы ничего не понимали!
Эта ситуация нравилась мне все меньше. И еще меньше она мне нравилась, когда я смотрел на Элис – взволнованную, встревоженную, где-то напуганную, но в гневе. Это… сложно объяснить.
Поняв, что никаких ответов мы сейчас не добьемся от нее, мы всей семьей принялись собираться. На дворе стояло лето, поэтому собраться было легче, чем если бы это произошло зимой. Ник быстро надел шорты, футболку, носочки и легкие кроссовки. Лина наспех выбрала первое попавшееся ей летнее платье – желтое с зелеными цветочками. Она быстро надела легкие белые туфельки и собрала небольшую белую сумочку со всеми документами. Я же быстро надел футболку, джинсы и кроссовки. Взял телефон и ключи от машины.
– Они не понадобятся,– сказала неожиданно Элис.
Мы все трое уставились на нее в ожидании объяснений.
– Будем прыгать,– сказала она.
Прыгать?!
Черт возьми!
Что происходит?!
– Но как же…– хотел возразить.
– Быстрее! – жестоко скомандовала Элис. – Вы готовы? Прыгать будем через меня. Никаких вопросов.
В этот момент я сумел рассмотреть сквозь весь гнев Элис тревогу и беспокойство за нас. Она переживала… очень сильно.
Гнев скрывал ее истинные эмоции. Эмоции страха. Страха за наши жизни.
– Это все? – спросила наконец Элис.