Он кивнул.
Я взял Ника за плечи. Только он сейчас может мне все объяснить прежде, чем я пойду с этими двумя в участок.
И он сказал… тихо-тихо:
– Она мертва….
– Черт!
Я рванулся в свою комнату. Я быстро нашел первые попавшиеся джинсы – надел. Быстро напялил носки. Футболку даже меня не стал – к черту!
– Ты знаешь кто?
Но Ник ничего не ответил.
Только не это…
Проклятье!
– Ник, оставайся дома! Не смей выходить на улицу! Ты меня понял?
Он спокойно кивнул. На глазах Ника наворачивались слезы. Черт побери – он знал больше, чем я.
– Ты скоро вернешься?
Я остановился рядом с Ником, положил ладони ему на плечи и посмотрел прямо в влажные глаза и сказал:
– Я вернусь сразу, как только смогу. Обещаю.
Я не врал, и Ник это знал.
– Я не хочу оставаться один.
– Знаю, Ник, знаю… Закрой дверь на все замки и никому не открывай.
– Хорошо.
Тогда я быстро выбежал в прихожую, одел свои ботинки и схватил с крючка куртку. Телефон был со мной.
– Звони, если что,– сказал я Нику на последок.
– Ладно…
И я в сопровождении двоих полицейских покинул свою квартиру. В подъезде я дождался всех трех щелчков закрывающегося замка.
Теперь Ник в относительной безопасности. Главное, что он сам не хочет покидать квартиру.
– Брат? – спросил толстый.
– Племянник,– ответил я.
Мы быстро покинули дом и вышли на улицу. Погода была серая. Снег не таял, но казался каким-то выцветавшим и тусклым. Небо обволакивали серые хмурые тучи.
Здесь нас ждала патрульная машина. Я быстро сел на заднее сидение. Толстый – за руль, а тонкий справа от него.
– Что произошло? – наконец спросил я.
– Для начала мы хотим, чтобы вы опознали тело,– сказал толстый.
Опознал тело?!.
– Почему именно я? Что произошло?
Мы незамедлительно поехали в сторону стационара, где я отрабатывал практику всю неделю дело в том, что рядом там был морг, куда все студенты вечно хотели попасть, но не в том виде, как это получилось сейчас…
Проклятье!
Кто она? Кто умер?
Только не…
– Скажите, Александр, вам известна особа по имени Кристина Лувушина?
Кристина Лувушина… Так ее звали…
Крис!..
– Что с ней случилось? – выпалил я.
– Самоубийство,– ответил тонкий.
Меня обдало холодным потом.
Меня бил озноб.
Все в этом мире было лишено для меня смысла.
Крис… мертва… из-за меня!..
– Как?
– Повесилась в ванне в своей квартире, когда родителей не было. Мать нашла дочь и сняла ее…
Я прямо видел это… так богато было мое воображение, что мне стало страшно!
Я видел, как Крис металась по квартире вся в слезах в поисках веревки… Я видел, как со слезами шла в ванную, посмотрела на карниз, повесила на него веревку, встала на край ванны, а потом сделала шаг в пустоту с последней лишь мыслью: «Я люблю тебя, Ал, прости…».
– Она не оставила записки?
– Нет,– спокойный ответ тонкого.
Почему?
Она знала, что я и так все знал.
Крис… Зачем? Зачем ты это сделала? Ты не поняла… не поняла, что я лгал… Это было специально, чтобы тебе не было больно…
А на самом деле я довел ее до самоубийства…
Я – убийца.
Мои руки измазаны кровью…
Ее кровью…
Голова трещала. Я не мог ни о чем думать! Как плохо…
Невыносимо плохо из-за всего этого!
Крис! Крис!
Зачем?..
До морга мы ехали в тишине. Я никак не мог свыкнуться с произошедшим.
Так холодного стало. Меня одолевал озноб. Ноги вспотели. В висках сверлило. В горле было невыносимо пусто. Не мог ни о чем думать. Так дурно… Так невыносимо дурно!
Довел до самоубийства…
Довел до самоубийства человека, которому я был дорог…
Которому я был дорог…
Который меня любил…
Ах, до чего же хреново!
Ни черту все это!
Крис… я не хотел.
И что это изменит? Она уже смотрит на меня… или… если Рай и Ад действительно существует, а самоубийц не отпевают… можно ли представить хоть на мгновение, что она сейчас в Аду?
Или же ходит призраком по этому миру.... Сидит рядом со мной сейчас…
Как страшно думать о таких вещах! И еще страшнее осознавать то, что именно ты в этом виноват.
А ее родители? Что они сделали плохого? За что им – простым людям – все это?..
Я разрушил жизнь не одного человека, в многих… всей ее семьи, людей, которых даже не знал…
Когда умирает один человек в семье, умирает и вся семья. Ты не себя убиваешь, а убиваешь тех, кто любит тебя…
Ах, Крис! Крис…
Мы пришли в морг. Здесь было холодно. Я всегда мечтал тут побывать в профессиональных целях, но никак не в личных…
Какая ирония жизни… Какой сарказм твою мать!
За что ты так?