Генри надел прямо поверх платья камзол. Почти черная ткань юбки сейчас была весьма в помощь. Генри пододвинул к кровати стул с высокой прямой спинкой, водрузил на него зеркало Арабеллы с таким расчетом, чтобы в нем отражалось его лицо, когда он займет позицию за балдахином. Затем он взял в руку свечу и поднес ее к лицу так, чтобы она освещала его снизу. В зеркале на Арабеллу глянула страшная рожа мертвого, начавшего разлагаться Саттона.
— Арабелла… Арабелла… — раздался в комнате замогильный голос. Генри сразу попал в нужную тональность, чревовещание его было великолепным настолько, что даже у него на затылке пробежали мурашки.
— Арабелла… — пророкотало, как в горне. Та не просыпалась. Тогда Генри, не откидывая полог, как следует ткнул ее рукой в бок.
— Арабелла! Проснись, несчастная!
Она открыла глаза, потерла их рукой, соображая, что ее могло разбудить, как взор ее наткнулся на зеркало, в темной бездне которого отражалось кошмарное лицо Саттона.
Это был без сомнения, он. Его черты, его нагловатая ухмылка, нос с широкими крыльями, его дурацкий, попугайский камзол… Вот только это было страшное до сипения в горле, ужасное лицо призрака. Арабелле показалось, что в комнате даже разносится запах тлена.
То, что все это — лишь отражение в зеркале, она не заметила, как не заметила и самого зеркала, поэтому неестественность положения висящей в воздухе головы призрака навела на нее такую жуть, что не только кричать, а и дышать она почти не могла.
— Зачем ты убила меня, Арабелла? — вопросил между тем призрак. — За что?
— Я… Я… — просипела она и, с трудом справившись с комком в горле, продолжила едва слышно: — Я не убивала тебя, Джозеф!
— Ты… — слегка растерялся призрак. — Ты лжешь, нагло лжешь! Огонь уже горит под котлом, приготовленный для твоей души! — голос призрака завывал, как зимний ветер в каминной трубе. Но Арабелла вдруг почувствовала поднимающуюся злость.
— Я была рада узнать о твоей смерти… Но я тебя не убивала! Если ты действительно вернулся из Ада, куда без сомнения должен попасть за свои пороки, ты должен знать это!
— Убийца! Убийца! — взвыл призрак. — Яд разъедает мне внутренности! Адское пламя!
На самом деле Генри просто растерялся. Он был так уверен, что Арабелла виновна в отравлении Саттона, что уже и не ждал иного. Арабелла находилась на грани истерики или обморока, в таком состоянии люди не лгут. Она была невиновна, это несомненно.
— Нет! Сгинь! Сгинь! Я не убийца!!! — Арабелла, наконец, совладала со своим телом, она завизжала так, что у Генри заложило уши. Откинув в сторону одеяло, она будто пантера прыгнула с кровати прямо к выходу, мгновение — и она, распахнув дверь, уже неслась по коридору, истошно вопя.
«Какой же я дурак! Как я не предусмотрел того, что она закричит…» — билось в голове Генри, когда он наблюдал скрывающуюся за дверью Арабеллу.
Он рванулся было за ней, но кто может угнаться за пантерой?
Портьеры балдахина, которыми он так удачно задрапировался, на мгновение сковали его подвижность.
Чувствуя, что упускает время, он выбежал в маленькую гостиную и услышал за дверью в коридор возбужденные женские голоса и отвечающую им Арабеллу. Генри разобрал рыдающий, задушенный голос: «Там в спальне! Он в спальне!».
«Через несколько мгновений здесь будут горничные, и чуть позже, наверно, и охрана подоспеет!» — Генри схватил зеркало и заметался как лис в клетке. Водрузив зеркало на его старое место, он бросился к гардинам, обрамляющим вход в гостиную, и затаился за ними, плюнув на рукав и оттирая от сажи лицо, одновременно пытаясь надеть парик и чепец на голову.
Свой девичий облик Генри восстановил очень своевременно. Через несколько мгновений в гостиную ворвалась группа весьма решительно настроенных барышень, вооруженных чем придется — канделябром, каминными щипцами и даже ночной вазой. Арабеллы среди них не было.
Они все, миновав гостиную, вошли в спальню. Генри с колотившимся сердцем будто бы вытек из-за портьеры и тоже присоединился к воинству, чтобы принять участие в поисках призрака.
Рискованный маневр удался. Барышни не обратили на присоединившуюся к ним служанку-замарашку особого внимания, тем более, что вскоре в спальню набилось еще несколько камеристок и пара раздраженных стражников.
Совместными усилиями вся комната и гостиная были обысканы сверху до низу. Арабелла наблюдала происходящее уже сидя в кресле, икала, пригубляла из бокала явно не воду, рядом непрерывно, как с младенцем, ворковала пожилая горничная.