— Ты не вульгарный, ты прекрасный поэт, — воскликнула Арабелла. — Таких как ты в Англии больше нет.
— Ну, ты мне льстишь, малышка. Томас Лодж и Роберт Грин пишут ничуть не хуже меня. И молодой Бен Джонсон тоже очень хорош.
— Но все они — не ты!
Снова послышалась возня и звуки поцелуев.
— Ну хорошо, хорошо моя королева, я лучший. Но увы, для Сесилов мой дар как красная тряпка для быка. Я даже пошел на то, чтобы спрятаться за подставной особой при публикации, чтобы только не раздражать эту пуританскую публику. Но они не унимаются. И монаршая воля им в этом не указ.
— Как они смеют перечить твоей матушке! — запротестовала Арабелла. — Она же ясно выразила свою волю, что я стану её наследницей после брака с тобой. Это при мне было, и они все кланялись и соглашались!
Генри лежал под кроватью ни жив ни мертв. Перед ним приоткрылась тайна куда страшнее, чем тайна убийства ничтожного актера. Неужели Кристофер Марлоу — сын королевы? Этого не может быть!
— Увы, милая моя, даже короли не всесильны. Король, от которого отвернулись его поданные, становится пустым местом. А Елизавета еще и не может меня назвать своим сыном официально. Это была бы катастрофа для ее репутации и потрясение для всей Англии. Так что у несогласных с королевой есть место для маневра. И самое простое — это вывалять меня в грязи публично.
— Но тебе же поможет сэр Томас?
— Конечно, дорогая.
— Я люблю тебя.
— Я тоже без ума от тебя…
Разговор прервался на более длительный срок, чем в первый раз. Генри еще пару раз приходилось держать себя в руках до тех пор, пока любовники не выбились из сил окончательно и не упокоились здоровым сном.
Выждав для гарантии около часа, Генри тихонько выскользнул из-под кровати.
При виде разбросанных повсюду женских и мужских вещей ему в голову пришла мысль. А почему бы не покинуть замок не крадучись в тени, а гордо, как и подобает бастарду королевы?
Стараясь не шуметь, Генри собрал с пола вещи Марлоу и, скинув с себя платье, принялся их надевать. К счастью, телосложением и цветом волос молодые люди походили друг на друга, а остальное сходство можно было достичь гримом. Пояс Саттона послужил в очередной раз. Там нашлись бородка и усики, близкие к тем, какие носил Марлоу, особенно если немного подрезать маленьким и острым ножичком. Генри, рискуя быть обнаруженным, два раза прокрадывался к ложу и смотрел на лицо оригинала. К счастью, любовные утехи и вино сделали свое дело — парочка спала крепко, возможно, позабыв погасить свечи. Наконец, оглядев себя в зеркало принцессы, Генри остался вполне доволен результатом. В тусклом свете фонарей и факелов опознать подмену было реально, только если заранее знать про неё.
Оглядев комнату напоследок, Генри пинком отправил платье горничной под кровать и решительно вышел из покоев принцессы.
В небольшой гостиной никого не оказалось. Генри вышел в коридор и сразу же наткнулся на сидящую на высоком стуле чутко дремавшую даму. Она молча проводила его взглядом, встала и поспешила по коридору в противоположном направлении.
Генри шел спокойно, но достаточно быстро. Он вышел из корпуса жилых помещений королевы и оказался в часовом дворе. Пройдя мимо бесполезных в ночи солнечных часов, он прошел Часовую башню и вышел в большой Нижний двор. Прямо перед ним, подсвеченные большими факелами, виднелись дворцовые ворота и охрана в малиновых одеяниях. До сих пор охрана не попыталась остановить его или заговорить с ним. Это очень радовало, и он надеялся, что так будет и впредь. Но увы. Дорогу ему заступили трое охранников, один из которых оказался все тем же лейтенантом Фелтоном.
— Сударь, пройдемте с нами.
Генри боялся именно этих слов. Он уже пожалел, что не выбрал путь через кухню. Но оставалась ещё надежда как-нибудь отбрехаться.
— А в чем, собственно, дело? Я что-то нарушил?
— У меня есть распоряжение лорда-казначея задержать вас, если вы попытаетесь покинуть дворец. Так что, прошу вас, не оказывайте сопротивления и проследуйте за нами.
Двое вооруженных мордоворотов делали просьбу лейтенанта исключительно убедительной, и Генри пошел следом за Фелтоном под конвоем двух солдат.
Узник Хемптон-Корта
Из тревожного сна Генри вырвало осознание того, что по спине его топчутся крысиные лапки. Обнаглевшая крыса не успела увернуться от удара и полетела в дальний угол камеры, а сам заключенный мгновенно избавился от малейших признаков дремоты и с ногами забрался на топчан. Уняв нервную дрожь, Генри взглянул на маленькое полукруглое окошко под потолком камеры.