Отсиживая последний срок, Блек встретил Моргана – тот дотягивал свой пятнадцатый год. От этой цифры у Блека кровь застыла в жилах. Они вышли вместе, и когда Морган предложил ему работать вместе, Блек согласился.
Причиной тому была репутация Моргана. Говорили, что Морган будет фигурой номер один. Говорили, что рано или поздно Морган пойдет на дело, которое запомнят надолго.
Блеку было тридцать пять, и он знал, что в будущем его не ждет ничего хорошего, если только он не сорвет крупный куш и не сделает рывок вперед. Ему казалось, что Морган достаточно серьезная фигура и может организовать большую операцию, которая сделает их богатыми на всю жизнь. Сидя в бильярдной и потягивая виски, он думал о своей доле денег из бронемашины. Двести тысяч! Он сможет путешествовать. Перепробует девочек из каждой страны в Европе. Поедет в Монте-Карло и сорвет банк. Он…
Появление Джинни разом рассеяло все его голубые мечты.
Она пробиралась сквозь толпу в накуренной комнате, надменно подняв подбородок и вызывающе глядя на всех. Мужчины таращили на нее глаза, похотливо усмехаясь, подталкивая друг друга локтями. Если бы не Лу Стриджер, не позволявший в своем заведении приставать к женщинам, ей бы не дали прохода в первую же секунду.
«Бабенка что надо», – у Блека перехватило дыхание.
На девушке были плотно облегающие черные брюки и бутылочного цвета кофточка с открытым воротом.
«Однако ее голыми руками не возьмешь, – подумал Блек, допивая виски. – Откуда она взялась? С такой не худо бы… Может, она все же размякнет? Провернув это дело, мы могли бы с ней укатить куда-нибудь на недельку. Темперамента в ней хоть отбавляй, а с такой фигурой…»
Джинни помедлила секунду у лестницы, ведущей в комнатушку, которую Стриджер предоставлял желающим уединиться, затем решительно стала подниматься.
Блек встал, прошел по комнате и поднялся вслед за девушкой. Он догнал ее на верхней площадке.
– Привет, Джинни, – глаза его маслено блестели. – Мы с тобой первые. Эти брючки здорово подходят тебе.
Она повернулась и равнодушно взглянула на него.
– Тебе так кажется? – она отворила дверь, вошла в комнату и зажгла свет.
Присев у стола, она открыла сумочку, достала зеркало и расческу и принялась приводить в порядок свои медно-рыжие волосы.
Развалившись на стуле напротив нее, Блек восхищенно следил за тем, как поднималась и опускалась ее грудь, когда она поднимала руки.
– Решено провернуть это сегодня, – сказал он. – Боишься?
Девушка спокойно достала пачку сигарет.
– Боюсь? А чего тут бояться-то? – спросила она безразлично.
– Да, я вижу, что ты спокойна, – Блек поглядел ей в глаза. – Не думаю, чтобы ты испугалась.
Он щелкнул зажигалкой и дал ей прикурить.
Ее полные красные губы на секунду растянулись в улыбке и снова сжались так быстро, что Блек подумал, не показалось ли это ему.
– Что тут смешного? – резко спросил он.
Она перевела взгляд на огонек зажигалки. Он тоже взглянул на него. Огонек плясал, и Блек понял, что рука его дрожит. Он погасил зажигалку и откинулся на спинку стула, натянуто улыбаясь.
– Ты права, я боюсь. И скажу тебе, почему, – он скрестил руки, положил их на стол. Я боюсь, что мы засыплемся сегодня и упустим то, большое дело. Мне это не по душе. Я пытался уговорить Фрэнка. Было бы проще и безопаснее обчистить станцию обслуживания в Дьюкасе. А он не хочет. В кафе могут найтись храбрецы, придется стрелять. А если сегодня вечером кто-нибудь пострадает, поднимется такой шум, что главное дело может погореть.
Она пустила дым через ноздри и взглянула на него.
– Значит, мы должны сделать так, чтобы храбрых не оказалось.
– Легко сказать.
Она подняла брови.
– Разве? Стоит показать злой собаке, что ты ее не боишься, и она тебя не тронет. Точно так же нужно поступать и с храбрецами.
Ее невозмутимость действовала Блеку на нервы.
– Все пытаюсь тебя раскусить. Ты раньше была в банде?
– А ты не пытайся меня раскусить, – отрезала она.
Блек пожал плечами.
– Ну что ж, если тебе нравится напускать на себя таинственность, валяй. Только учти: тебе сегодня придется труднее всех. Ты будешь отбирать бумажники, а какой-нибудь парень может тебя стукнуть. Имей это в виду.