– Танцевать!
Они протанцевали еще два танца. Она прильнула к его плечу, иногда поднимая голову так, что ее лоб касался его подбородка. Во время последнего танца на нее вдруг напала задумчивость.
Провожая Петти обратно к столику, Мейсон проговорил:
– Меня мучает совесть. Вы потратили на меня столько времени!
– Мне это доставляет удовольствие.
– У вас наверняка есть какое-то соглашение с клубом, по которому вы получаете компенсацию…
– Хотите поехать в одно место? – неожиданно спросила она.
Адвокат внимательно посмотрел на нее:
– А вам понадобилось немало времени, прежде чем вы осмелились сделать мне такое предложение, не так ли, Петти?
– Пожалуй. – Она посмотрела ему в глаза.
– Вы всегда такая нерешительная?
– В общем, да. Но когда решаюсь, то иду до конца.
– И значит?
– Значит, предложение остается в силе.
– Поехали! – согласился Мейсон.
Он поманил официанта, заплатил по счету, дал на чай девушке в гардеробе, проводил Петти к выходу и, поймав взгляд служащего на стоянке, кивнул.
Петти покачала головой, отменяя его просьбу:
– Вам не понадобится ваша машина. Мы поедем на моей.
Мейсон поднял брови.
– Все в порядке, – улыбнулась она. – Эдди! Машину, пожалуйста.
Служащий стоянки моментально исчез, а через минуту к ним подкатил огромный черный лимузин. Шофер в униформе ловко выпрыгнул из него и открыл дверцу.
Петти поблагодарила его улыбкой. Мейсон помог ей забраться в машину, затем сел рядом с ней. Тяжелая дверца захлопнулась.
– Что теперь? – поинтересовался адвокат не без иронии в голосе.
– Отправимся в одно место.
– Насколько я понимаю, – сказал Мейсон, глянув на часы, – теперь вы уже догадались, кто я такой, и это нечто в духе особого приема, оказываемого?..
– Нет, – оборвала она его. – Мне безразлично, кто вы есть. Просто вы очень симпатичный.
Она протянула руку, дернула черный шелковый шнур, и в ту же секунду на все окна опустились темные шторы, скрыв им обзор. Стекло между кабиной водителя и пассажирской частью салона было непрозрачным. Они оказались в полном уединении.
– В чем смысл? – полюбопытствовал Мейсон.
Она придвинулась и всем телом прижалась к нему.
– Разве вам не хочется побыть со мной?
Он рассмеялся и обнял ее одной рукой за плечи. Потом другую положил на талию. Петти прижалась к нему еще крепче, а Мейсон провел рукой по ее бедру, проверяя, не припрятано ли под платьем какое-нибудь миниатюрное оружие, хотя тут же понял, что тонкая атласная ткань вряд ли могла укрыть даже почтовую марку.
Машина плавно влилась в уличное движение.
– Куда мы едем? – поинтересовался адвокат.
– В одно место. Я тебе не нравлюсь?
– Нравишься.
– А почему ты остановился?
Мейсон усмехнулся:
– Я искал пистолет или нож.
– Но только с одной стороны. Попробуй с другой. – Она изменила положение. – Давай попробуй с этого бока!
– Нет, – отказался он. – Твоим единственным оружием тебя одарила природа.
Петти засмеялась и положила голову ему на плечо.
– Почему ты захотел видеть именно меня?
– Мне порекомендовали тебя как хорошую собеседницу.
– Кто?
– Друг.
– Я не со всеми так выезжаю. Обычно только танцую, и все.
– Тебе нравится твоя работа?
– Не особенно.
– Тебе нравится миссис Лавина?
– О, она душка! Удивительно понимающая и заботливая женщина. Делает нашу работу стоящей.
– У тебя много клиентов?
– Относительно.
Наступило долгое молчание. Петти поерзала на сиденье и опять повторила:
– Но ты не такой, как все.
Мейсон откровенно рассмеялся.
– На самом деле, ты не такой, как все, – еще раз ласково пропела она.
– Куда же все-таки мы едем, Петти?
– В одно место.
– Какое место?
– Увидишь.
Мейсон слегка шевельнулся, обнял девушку, сидевшую к нему боком, устроился поудобнее.
Она замерла, потом наконец спросила:
– Это все?
– Пока да, – ответил он.
Петти расслабилась и так долго сидела неподвижно, что ему показалось, будто она уснула.
Внезапно большой лимузин замедлил движение, сделал резкий поворот, еще раз свернул и остановился. Потом проехал несколько ярдов назад, снова вперед и замер окончательно.
Девушка потянулась и вновь дернула шнур. Шторы скользнули вверх. Мейсон увидел, что они припарковались позади какого-то здания. Почувствовался влажный запах неухоженного двора, легкий аромат жареного лука. Освещения снаружи не было.