— Стой! — Один из конвоиров вдруг вышел на дорогу, преграждая путь повозке, и возница — боец немецкого Сопротивления, осмотрительный парень по имени Гюнтер — тут же с силой натянул вожжи. — Приехали! Давай выгружай этих дармоедов из своего тарантаса! — продолжал разоряться совсем юный лейтенантик, обладатель командного голоса и самодовольной, откормленной физиономии. — У нас тут для них имеется кое-какая работенка!
— Это добровольцы, — принялся весьма учтиво и с достоинством объяснять ему Гюнтер, несмотря на то что на нем была линялая и выгоревшая на солнце одежда фермера. — Я должен доставить их в Берлин. Их там ждет предписание.
— Тогда я своим приказом предписываю им сию же минуту отправиться на дорожные работы, — с ходу возразил лейтенант. — Отставить разговоры! Выгружай их! Да поживее!
— Фу ты, черт! — чуть слышно проворчал Мышонок.
Майкл приподнялся на сене. Рядом с ним сидели Дитц и Фридрих, двое бойцов немецкого Сопротивления, сопровождавшие их от деревни Зулинген, до которой они добрались четырьмя днями раньше. На возу под сеном были спрятаны три автомата, два «люгера», полдюжины ручных гранат и один противотанковый гранатомет.
Гюнтер хотел было еще что-то возразить, но лейтенант продолжал вертеться вокруг их повозки, не переставая орать:
— Хватит! Вылезайте! Все вылезайте! Я кому сказал! А ну, пошевеливайтесь! Что, боитесь растрясти свои жирные задницы?!
Понимая, что спорить бесполезно, Фридрих и Дитц тут же сошли с повозки. Майкл последовал за ними. Самым последним из повозки вылез Мышонок. Тогда лейтенант повернулся к Гюнтеру:
— Тебя это тоже касается! Убирай к чертовой матери с дороги свой вонючий тарантас и следуй за мной!
Гюнтер хлестнул вожжами лошадей и, отогнав повозку в сторону, оставил ее под соснами. Майкл, Мышонок, Гюнтер и двое других их спутников подошли к стоявшему на обочине грузовику, где им выдали топоры. Майкл огляделся по сторонам, успев насчитать кроме юного лейтенантика еще по меньшей мере тринадцать немецких солдат. Военнопленных, валивших сосны, было больше тридцати.
— Значит, так! — рявкнул лейтенант. — Вы двое — сюда, — махнул он рукой, указывая Майклу и Мышонку направо. — Остальные — туда! — Гюнтер, Дитц и Фридрих были отправлены на противоположную сторону дороги.
— Э-э… Прощу прощения, господин офицер, — робко заговорил Мышонок. — Э-э… а что мы там будем делать?
— Деревья рубить, что же еще?! — Презрительно прищурившись, лейтенант взглянул сверху вниз на маленького, грязного, заросшего щетиной Мышонка. — Ты что, слепой или туп до невозможности?
— Нет, господин офицер. Я просто хотел узнать у вас, почему…
— Ты здесь будешь просто делать то, что тебе прикажут! А теперь давай катись отсюда и принимайся за работу.
— Да, господин офицер.
Сжимая в руке топор и с трудом переставляя ноги, Мышонок поплелся за офицером, Майкл последовал за ним. Трое же их спутников перешли на другую сторону дороги.
— Эй, ты! Недомерок! — прокричал лейтенант. Мышонок остановился, замирая от страха на месте и втягивая голову в плечи. — Единственная польза, которую сможет извлечь из тебя немецкая армия, — засунуть тебя в пушку вместо снаряда и потом выстрелить!
Стоявшие поблизости солдаты громко расхохотались, очевидно, эта шутка показалась им ужасно остроумной.
— Так точно, господин офицер, — смиренно ответил Мышонок и зашагал дальше, направляясь к лесу.
Майкл занял место между двумя заключенными и тоже принялся махать топором. Пленные ни на мгновение не отрывались от своей работы, и могло показаться, что они вообще не обратили на их появление никакого внимания. Из-под топоров во все стороны летели сосновые щепки, а запах свежей смолы смешивался с терпким запахом пота. Майкл заметил, что на робах многих заключенных были намалеваны желтой краской шестиконечные Звезды Давида. Здесь работали одни мужчины. С лиц их не сходило выражение безразличного равнодушия ко всему, отрешенные взгляды устремлены прямо перед собой, мыслями они были далеко отсюда, хоть ненадолго перенесясь в совсем другой мир — мир воспоминаний. Топоры взлетали и опускались, выстукивая свой неизменный ритм. Майкл срубил тонкое деревце и отступил назад, утирая ладонью потный лоб.