Размышляя об этом, он откинулся назад, привалившись спиной к дощатой стенке повозки, зная, что рядом, прямо у него под рукой, лежит спрятанный в сене автомат. Мышонок все еще продолжал разглядывать Железный крест, поражаясь, что такая маленькая безделушка из холодного металла должна будет стать той последней, единственной вещью, имеющей для него смысл в этой жизни. Затем он снова зажал медаль в кулаке и сунул ее в карман.
Глава 35
Конспиративная квартира находилась в берлинском районе Нойколн. Здесь были выстроены черные от копоти заводы, а неказистые дома тесно толпились вдоль железной дороги. Гюнтер постучал в дверь одного из домов, и на его стук вышел худой юноша с коротко постриженными русыми волосами и неулыбчивым лицом с выдающимся вперед острым подбородком. Дитц и Гюнтер препроводили своих подопечных в дом и поднялись вместе с ними по лестнице на второй этаж, где Майкла и Мышонка пригласили пройти в гостиную и оставили там одних. Минут десять спустя на пороге появилась женщина средних лет с вьющимися седыми волосами, в руках у нее был поднос с двумя чашками чая и тонко нарезанными ломтиками ржаного хлеба. Она не задавала вопросов, и Майкл тоже не стал ни о чем ее расспрашивать. Оба они, и Майкл и Мышонок, жадно набросились на чай и хлеб.
На окна гостиной была опущена светомаскировка. Примерно через полчаса после того, как был подан чай, Майкл услышал донесшийся с улицы шум мотора остановившейся машины. Подойдя к окну, он слегка отодвинул штору и выглянул на улицу. За окном стемнело, а вдоль улицы не было ни одного фонаря. На фоне сгущающейся темноты вырисовывались черные силуэты зданий. Но Майклу был виден черный «мерседес», припаркованный у обочины тротуара, и теперь он смотрел, как водитель, выйдя из машины, обошел вокруг нее и открыл дверцу сидевшему в ней пассажиру. Он видел, как на землю сначала ступила изящная женская ножка, а потом появилась и сама ее обладательница. Она взглянула вверх, на узенькую желтую полоску света, выбивавшуюся из-под темной шторы. Лица ее было не разглядеть. Водитель хлопнул дверцей машины, и Майкл отпустил уголок шторы.
Он слышал голоса, раздававшиеся внизу. Гюнтер говорил о чем-то с незнакомой женщиной. Изящное немецкое произношение. Очень правильное. Она говорила как настоящая немецкая аристократка, но в то же время было в ее речи нечто странное, такое, что Майкл еще не сумел точно определить для себя. Он слышал, как кто-то поднимается вверх по лестнице, как женщина приближается к закрытой двери в гостиную.
Ручка повернулась, дверь открылась, и женщина вошла в комнату.
На ней была черная шляпка с опущенной черной вуалью. В обтянутых черными перчатками руках она несла черный саквояж. На ней было темно-серое платье в крапинку, а сверху него наброшено пальто из черного вельвета. Из-под шляпки выбивались золотистые кудри — густые, волнистые, светлые локоны были рассыпаны по плечам. Это была стройная высокая женщина — ростом, наверное, метр семьдесят пять, во всяком случае не меньше, — и Майкл видел, как сверкнули ее глаза за вуалью, когда она посмотрела на него. Взглянув мельком на Мышонка, женщина вновь обратилась к нему, Она плотно закрыла за собой дверь. Майкл потянул носом воздух, вдыхая запах ее духов: нежный аромат корицы и кожи.
— Так, значит, это вы и есть, — заговорила она на своем правильном немецком, как говорили только немецкие аристократы голубых кровей. Это было заявление, целиком адресованное Майклу.
Он кивнул в ответ. И все же странно она говорила. Что бы это могло быть?
— Я Эхо, — сказала она, поставив свой саквояж на стол и расстегнув «молнию». — Ваш приятель — немецкий солдат. Как быть с ним?
— Я не солдат, — запротестовал Мышонок. — Я повар! Вернее, я был поваром.
Эхо смотрела на Майкла. Она по-прежнему оставалась беспристрастной.
— Так как же быть с ним? — повторила она заданный ранее вопрос.
Майкл понимал, что она имеет в виду.
— Ему можно доверять.
— Сейчас доверять нельзя никому. Вы привели с собой опасного свидетеля.
— Мышонок… мой друг… он хочет выбраться из страны. Может быть, можно как-нибудь это устро…
— Нет, — оборвала его Эхо на полуслове, как отрезала. — Я не стану рисковать жизнью своих друзей ради того, чтобы помочь вашим. Это… — Она бросила быстрый взгляд на маленького жалкого человечка, и Майклу показалось, что он даже кожей чувствует, как ею начинает завладевать беспокойство. — Этот Мышонок будет на вашей совести. Так вы сами о нем позаботитесь или лучше это сделать мне?