Он чуть было не закричал об этом родителям, но они спали. Лиза тоже спала, прижавшись к отцу.
Змей взлетал все выше и выше. Бечевка разматывалась. Михаил покрепче ухватился за катушку. Над верхушками деревьев ветер был весьма крепким. Он подхватил змея, бросая его то вправо, то влево; бечева звенела как струна. Змей поднимался все выше. Слишком высоко, вдруг решил он и начал сматывать нить. В этот момент удар ветра накренил змея и резко натянул бечевку: она со звоном лопнула в двух метрах от деревянного каркаса.
Не надо! — чуть ли не закричал он. Змей был маминым подарком на его восьмой день рождения, седьмого марта. И вот теперь змей улетал по воле ветра в глубину леса. Нет, нет! Он посмотрел на Дмитрия и хотел позвать его на помощь. Но Дмитрий сидел, опустив лицо на руки, в каком-то оцепенении. Все спали. Миша вспомнил, что отец не любил, когда его будили. Через секунду змей скроется за лесом, решение нужно принимать мгновенно.
«Дети, — вспомнил он слова отца, — не уходите далеко от нас».
Но это был его змей, и, если он его потеряет, мать огорчится. Он снова посмотрел на Дмитрия: тот сидел не двигаясь. Драгоценные секунды ускользали.
Миша решился и побежал через луг к лесу.
Глядя вверх, он видел змея сквозь зеленую листву деревьев. На бегу он вытащил горсть мелких камушков из кармана и стал бросать их по дороге, оставляя след. Змей летел вперед, за ним бежал мальчик.
Через две минуты после того, как Миша убежал в лес, к берегу озера со стороны большака подъехали трое всадников. На них была темная заплатанная одежда местных крестьян. У одного на плече висела винтовка, у двух других на поясах висели револьверы в кобуре. Они подъехали туда, где под солнцем спала семья Галатиновых. Одна из лошадей тихо заржала. Дмитрий поднял голову и встал, его лицо покрылось крупными каплями пота.
Глава 9
Федор Галатинов проснулся, когда на него легли тени незнакомцев. Он поморгал, глядя на лошадей и всадников, сел. Елена тоже проснулась. Лиза протирала глаза.
— День добрый, генерал Галатинов, — поздоровался один из всадников, мужчина с длинным тощим лицом и мохнатыми рыжими бровями. — Не видел вас со времен Ковеля.
— Ковель? Кто… кто вы такой?
— Поручик Сергей Щедрин. Из гвардейцев. Возможно, вы меня не помните, но уж Ковель-то вы, конечно, не забыли.
— Конечно. Каждый тот день. — Галатинов с трудом поднялся на ноги, опираясь на трость. Его лицо покрылось красными пятнами раздражения. — Что все это значит, поручик Щедрин?
— О нет! — Рыжебровый вытянул палец и помахал им, возражая Галатинову. — Теперь я просто товарищ Щедрин. Мои друзья Антон и Данилов также были в Ковеле.
Взгляд генерала скользнул по лицам спутников Щедрина. Антон был широкоплечим человеком с тяжелыми челюстями. Лицо Данилова украшал штыковой шрам, идущий от левой брови до линии волос. Смотрели они мрачновато-холодным, с оттенком любопытства взглядом, как будто разглядывали насекомое через увеличительное стекло.
— Мы привели с собой и всех остальных, — сказал Щедрин.
— Остальных? — Галатинов непонимающе покрутил головой.
— Слушайте! — Щедрин наклонил голову: ветер свистел в верхушках деревьев. — Вот они шепчут. Они говорят: справедливости, справедливости! Вы слышите их шепот, генерал?
— У нас здесь пикник, — твердо сказал Галатинов. — Было бы хорошо, если бы вы уехали, господа!
— Да, — сказал Щедрин, — конечно, вы хотите, чтобы мы уехали. Какая у вас прекрасная семья!
— Дмитрий! — крикнул генерал. — Дмитрий, выстрели вверх и…
Он повернулся к Дмитрию, и то, что он увидел, сжало его сердце железным обручем.
Дмитрий стоял в пятнадцати метрах от них и даже не шевельнулся. Он понурившись смотрел в землю, опустив плечи.
— Дмитрий! — вновь закричал Галатинов, но понял, что ответа не будет. Горло генерала пересохло, он схватил холодную руку Елены.
— Спасибо за то, что ты привел их сюда, товарищ Дмитрий, — сказал Щедрин. — Твоя работа будет отмечена.
Мише, бежавшему по лесу за змеем, показалось, что он слышит крик отца. Сердце у него застучало: отец, наверное, проснулся и зовет его. Миша подумал, что надо вернуться, но змей опускался, обрывок нити цеплялся за верхушки деревьев. Затем порыв ветра освободил его, и змей снова взмыл в небо. Миша продирался сквозь густые кусты, мягкие пружинящие груды умерших листьев и мха — и все бежал, бежал. Еще десять метров, еще двадцать, еще тридцать. Колючий куст схватил его за волосы, он вырвался, пригнулся и бросил еще один камешек на землю, чтобы пометить след.