— Может быть, но ты не англичанин.
Она подошла к нему. Он ощутил естественный запах ее чистой кожи, который напоминал ему запах яблоневого сада, цветущего по весне.
— Я видела многих англичан, захваченных немцами в тысяча девятьсот сороковом году. Ты не похож на них.
— Ну и как они выглядели?
Она пожала плечами. Подошла поближе. Она чувствовала, что его зеленые глаза могут подавить ее волю, и старалась смотреть ему в рот.
— Не знаю, мне кажется… они были похожи на детей, играющих в войну. Им было непонятно, что такое борьба против нацистов. Ты выглядишь… — Она приумолкла, пытаясь точно выразить свою мысль. Капли холодной воды покрывали ее груди. — Ты выглядишь так, как будто ты воюешь очень давно.
— Я был в Северной Африке, — сказал он.
— Я не об этом. Ты выглядишь так, словно твоя война здесь. — Габи прижала пальцы к его груди. — Твоя война здесь?
Майкл отвернулся; она заглянула слишком глубоко.
— Разве это не у всех так? — спросил он, направляясь к ступенькам. Пора было вылезать и подумать о деле.
Лампы замигали. Раз, другой. Потом свет погас. Майкл стоял в полной темноте по пояс в воде.
— Воздушный налет, — сказала Габи; голос ее дрогнул.
Он понял, что мрак ее пугает.
— Немцы выключили электричество.
Где-то в отдалении послышался глухой звук, словно молотом ударили по мягкому. Взрыв бомбы или выстрел крупной пушки, подумал Майкл. Последовали новые взрывы; камни под ногами Майкла дрожали.
— Я боюсь, — прошептала Габи.
— Не робей, ребята! — крикнул кто-то по-французски из соседней комнаты. Раздался грохот; все затряслось.
Майклу показалось, что треснула крыша; камни падали в воду. Либо близко падали бомбы, либо стреляли зенитки. Пыль забила Майклу ноздри. Следующая бомба взорвалась совсем рядом.
К нему прижалось теплое, дрожащее тело Габи. Майкл обвил ее руками.
Вокруг них падали камни. Пять или шесть камней размером в среднюю гальку угодили в спину Майкла. Новый взрыв заставил Габи еще плотнее прижаться к нему, ее пальцы вдавились в его тело; между взрывами он слышал, как она жалобно стонет в ожидании следующего. Мышцы его были напряжены, он гладил голову Габи, пока падали бомбы и гремели зенитные пушки. А потом, минутой позже, стало слышно только их дыхание и биение сердец. В соседней комнате кто-то кашлял.
— Никто не ранен? — раздался громовой голос Маккеррена.
— К счастью, никто не пострадал.
— Габи! — закричал Маккеррен. — Как вы там с англичанином?
Она пыталась ответить, но пыль забила ей нос и глотку, и она чуть не потеряла сознание. Мрак, ощущение замкнутого пространства, страшные удары взрывов воскресили в ее памяти те жуткие минуты, когда она сидела с матерью и всей семьей в подвале, а самолеты люфтваффе уничтожали их деревню.
— Габи! — отчаянно кричал Маккеррен.
— У нас все в порядке, — спокойно ответил Майкл. — Легкое потрясение, понимаешь?
Шотландец вздохнул с облегчением и вернулся к своим делам.
Габи никак не могла унять дрожь. Она прижалась к плечу мужчины, и вдруг до нее дошло, что она даже не знает, как его зовут. И не должна знать. Это — одно из правил игры. Сквозь пыль она ощутила его запах, и ей показалось, что от него пахнет дикой звериной плотью. Запах этот не был отталкивающим, просто был непонятен.
Лампы замигали — то вспыхивали, то гасли. Немцы, видимо, что-то исправляли в своей сети. Затем свет стал более ровным, но чуть тусклее, чем раньше.
— Все, — сказал Майкл, и Габи взглянула ему в лицо.
Его глаза светились, как будто впитывали весь оставшийся в подполье свет. Это пугало ее, хотя она не понимала почему. Этот человек был другим. В нем было нечто непостижимое. Она взглянула в его глаза. Ей подумалось, что она смотрит в окно и видит дикую основу жизни, элементарную основу — огонь за ледяными зелеными глазами. Она ощущала тепло его тела, хотела заговорить, не зная, что скажет, чувствовала только, что, если заговорит, голос ее будет дрожать.
Майкл первым нарушил молчание; он повернулся к ней спиной, поднялся по ступеням до полки и взял полотенца для нее и для себя.
— Ты простудишься, — сказал он Габи, передавая ей полотенце, как предложение выбраться из воды.
Она вышла, и Майкл ощутил, как ее тело, груди, плоский живот и гладкие бедра откликнулись на его живое тепло. Она стояла перед ним, с ее черных волос стекали струйки холодной воды. Майкл нежно окутал ее полотенцем. Ему было трудно говорить, но он все-таки сказал, смотря ей в глаза:
— Слушай, мне нужно отдохнуть. Это была забавная ночь.