— У тебя больше нет другого дома, кроме этого, среди нас.
От ткнул пальцем в нетронутый кусок мяса, который лежал на полу вблизи подстилки мальчика. Мясо было заячье. И хотя Рената подержала его над пламенем, оно все еще сочилось кровью.
— Не ешь?! — заорал Виктор. — Я требую, чтобы ты не ел! Чем скорее ты умрешь, тем скорее мы разорвем тебя и сожрем!
Эта угроза привела Мишу в ужас; но ужас не отразился на его залитом потом лице.
— Так что не трогай этого, слышишь меня? — Он подтолкнул кусок мяса в его сторону. — Мы хотим, чтобы ты ослаб и умер… — Эту фразу прервал очередной приступ кашля Андрея.
Виктор отвернулся от мальчика, подошел, нагнулся к Андрею и приподнял одеяло. Михаил услышал свист дыхания Виктора сквозь сжатые зубы. Виктор вздохнул и сказал тихо и смиренно:
— Бедняга Андрей!
Затем поднялся, бросил на мальчика мрачный взгляд и быстро вышел из комнаты.
Миша лежал тихо, слушая звук удаляющихся вверх по лестнице шагов Виктора. Дрова в костерке потрескивали и время от времени выбрасывали снопы искр; дыхание Андрея напоминало рокот колес отдаленного поезда. Миша дрожал от холода и смотрел на кровавый кусок заячьего мяса.
«Я требую, чтобы ты не ел», — сказал Виктор.
Миша смотрел на мясо и на муху, которая кружилась над ним. Муха села на мясо и блаженно бегала по нему, отыскивая кусочек повкуснее.
«Я требую, чтобы ты не ел».
Михаил взглянул в сторону Андрея. Андрей снова закашлялся, вздрогнул и затих. «Что с ним? — подумал Михаил. — Чем он болен?» Взгляд мальчика снова привлек кусок мяса. Он подумал о клыках волка, с которых стекала кровь, и ему вспомнилась куча костей, обглоданных и белых, как первый снег. И вдруг его желудок замяукал, как котенок. Он снова отвернулся от мяса. Оно было таким кровавым, таким страшным! Сырому мясу было не место на золоченых тарелках стола Галатиновых. Когда он поедет домой, к отцу и матери… Ах да! Они мертвы. Все мертвы. В его мозгу что-то сжалось, как в зажатом кулаке. Он снова посмотрел на кусок мяса, и у него потекли слюнки.
«Только кусочек, — подумал он. — Только один. Может быть, не так уж и страшно?»
Недовольная муха летала над ним, он ее отогнал. Миша отвел руку и посмотрел на красные пятна на пальцах. Он понюхал руку. Пахло металлом. Он вспомнил отца, смазывающего маслом серебристую саблю. Михаил облизал пальцы и почувствовал вкус крови. Вкус не был приятным, но и не был противным. Немного припахивал дымом, с привкусом горечи. Его желудок заурчал, и слюнные железы заработали вовсю. Если он умрет, волки — и Виктор был одним из них — разорвут его на части.
Нужно жить, а для этого надо есть мясо, даже через силу. Он отогнал назойливую муху и протянул руку. Мясо было чуть сальным и скользким. Он закрыл глаза и открыл рот. Его желудок урчал, но, перед тем как его опустошить, нужно было его заполнить. И Михаил вонзил зубы в мясо.
Мясной сок обмывал его язык, он был сладок, и от него пахло дичью. В висках у него стучало, по хребту ползла боль, но зубы были хозяевами положения и отменно работали. Он отрывал клочья мяса и жевал. Заяц был старым и жилистым, а мясо — жестким, есть было нелегко. Кровь и сок струились по подбородку. Михаил Галатинов, старый мир которого навсегда ушел шесть дней назад, рвал мясо и с наслаждением его глотал. Добравшись до костей, он очистил их добела и попытался раскусить, чтобы узнать вкус мозга. Одна из них поддалась, и он с наслаждением впился в кровавую массу. Это было так вкусно! Вкуснее всего, что он ел раньше!
Через некоторое время высосанные начисто кости выпали из его кровавых ладоней. Миша сидел на корточках и облизывался. И вдруг его поразила мысль, что кровавое мясо ему по вкусу. И даже очень. Мало того, ему хочется еще.
Андрей снова зашелся в кашле и чуть не задохнулся. Тело его шевельнулось.
— Виктор! Виктор! — позвал Андрей.
— Его здесь нет, — сказал Миша, но Андрей продолжал звать Виктора прерывающимся голосом. В его голосе слышался страх и безмерная усталость.
Миша перебрался по камням к Андрею. Пахло чем-то кислым. Это был запах разложения.
— Виктор? — прошептал Андрей. Его голова была замотана тряпкой, из-под нее выглядывал клок влажных волос. — Виктор… пожалуйста… помоги мне!
Миша протянул руку и снял тряпку с его головы.
Андрею было лет семнадцать-восемнадцать, его потное лицо приобрело уже смертельно-серый оттенок. Он взглянул на Мишу мутными карими глазами и ухватил его за руку тонкими пальцами.
— Виктор! — прошептал он, безуспешно пытаясь поднять голову. — Виктор… не дай мне умереть!