— Я голоден, — сказал он.
Ее пронзила боль. Она молчала.
— Я ел только утром, — продолжал он. — Да и то — яичница из порошка и вяленое мясо. Ясно, почему Восьмая армия так рьяно сражается. Солдаты хотят попасть домой и дорваться до чего-нибудь съедобного.
— Ах да, конечно, — сказала она. — Еда. Я велела повару приготовить для тебя обед. Баранину. Ведь это твое любимое блюдо, правда?
— Я рад, что ты помнишь. — Он легко тронул губами ее рот, мягко провел пальцами по шее. По ее спине побежали мурашки.
Он отстранился от нее — его ноздри вздрогнули от запаха духов «Шанель» и жгучего женского аромата ее тела.
Маргритта взяла его руку. Ладонь Майкла была мозолисто-твердой, словно у каменщика. Она повела его к двери.
— Кто убил волка? — вдруг спросил он, останавливаясь.
— Ты о чем?
— Волк. — Он указал на серую шкуру лесного зверя над камином. — Кто убил его?
— О, ты разве не слышал о Гарри Сэндлере?
Он отрицательно покачал головой.
— Американец, охотник на крупного зверя. О нем кричали все газеты, когда он убил белого леопарда на горе Килиманджаро.
По лицу Майкла не было видно, чтобы это ему о чем-то говорило.
— Мы стали… хорошими друзьями. Он прислал мне волка из Канады. Превосходный экземпляр, не правда ли?
Майкл буркнул что-то, оглядывая другие охотничьи трофеи, которые Сэндлер подарил Маргритте: головы африканского водного быка, великолепного оленя, пятнистого леопарда и черной пантеры; потом взгляд его снова вернулся к волку.
— Канада, — сказал он. — Где в Канаде?
— Точно не знаю. Кажется, Гарри говорил, что в Саскачеване. — Она пожала плечами. — Волк есть волк. А что?
Он не ответил.
Затем посмотрел на нее пронзительным взглядом и улыбнулся.
— Когда-нибудь нам придется встретиться с мистером Гарри Сэндлером, — сказал он.
— Как жаль, что тебя не было здесь на прошлой неделе! Гарри проезжал через Каир в Найроби.
Она игриво потянула его за руку, отвлекая от трофеев.
— Пойдем, обед остынет.
За длинным столом под хрустальной люстрой Майкл Галлатин с аппетитом ел свои бараньи отбивные, Маргритта пощипывала пальмовый салат и прихлебывала из бокала шабли. Они болтали о том, что происходит в Лондоне: о современных пьесах, о модах, о последних романах и музыкальных новинках, обо всем, чего так недоставало Маргритте. Майкл сказал, что его порадовала новая книга Хемингуэя, этот парень трезво смотрит на вещи. Пока они говорили, Маргритта рассматривала лицо Майкла и при ярком свете люстры заметила, что он изменился за год и пять недель с их последней встречи: вокруг глаз появились новые морщинки и стало больше седых искорок в гладких черных волосах. Возраст был еще одной загадкой Майкла: где-то между тридцатью и тридцатью четырьмя. Но в его движениях была еще упругость юности, в плечах и руках чувствовалась живая мощь. Руки были жилистыми, но с длинными артистичными пальцами пианиста, с которыми так не вязались темные волоски на внешней стороне кисти. Это были руки рабочего, привыкшего к грубому труду, но одновременно они с удивительной легкостью управлялись с ножом и вилкой.
Майкл Галлатин был крупным человеком — ростом почти метр девяносто с широкой грудью, узкими бедрами и длинными стройными ногами. Маргритта при первой встрече решила, что он занимался легкой атлетикой, но в ответ на ее вопрос он сказал только, что «иногда развлекался бегом».
Она потягивала шабли и поглядывала на него через стол. Кто же он в самом деле? И чем занимался? Откуда пришел и куда направляется? У него было острое обоняние; Маргритта заметила, что он всегда принюхивался к еде и питью. Его смуглое, мрачновато-красивое лицо всегда было чисто выбритым. Улыбка — как вспышка света, озарявшая резкие черты, но улыбался он крайне редко. В спокойном состоянии его лицо казалось еще смуглее, особая энергия лилась из его зеленых глаз, а мрачноватый оттенок взгляда заставлял Маргритту думать о глубокой тени первобытного леса, о таких тайнах, которых лучше не касаться, о тайнах очень опасных мест.
Покончив с отбивной, он проигнорировал шабли и потянулся к стакану воды.
Маргритта сказала:
— Я отпустила слуг на вечер.
Он выпил воду, отставил стакан и вонзил вилку в еще один кусок мяса.
— Давно ли Александр работает у тебя? — спросил он.
Вопрос был неожиданным.
— Почти восемь месяцев. Его рекомендовал английский консул. А что?