Собравшись с духом, я решила разведать что и как, и снова запрыгала по илу.
В глаза первым делом бросилось поваленное дерево, а под ним нечто блестящее и металлическое. Так я познакомилась с пауком. Его туловище размером со спущенный футбольный мяч сияло и переливалось на солнце. Из туловища торчали три-четыре пары металлических ног и глазные стебельки, увенчанные блестящими чёрными бусинками.
— Здравствуйте, господин паук, — поздоровалась я.
Глазные стебельки задёргались.
— По виду вы обычная человеческая особь, — произнёс паук, — только с хвостом и жабрами. Судя по половым признакам, особь женская, хвост же появился в результате генной модификации. Верно?
— Да, господин паук.
У нас завязалась беседа. Мне льстило, что паук говорит со мной не как с ребёнком, а на равных, как одно разумное существо с другим.
— Что с вами стряслось, господин паук?
— Перебирался через реку, началась гроза, вот я и решил переждать на острове под деревом. К несчастью, в ствол ударила молния, и он обрушился прямо на меня. Вот уже сутки не могу сдвинуться с места. Вдобавок повреждена конечность. Она, конечно, срастётся, когда я выберусь, но пока имеем что имеем.
— Позвольте вам помочь, — предложила я и, поднапрягшись, сумела чуть приподнять ствол и освободить пленника. — А теперь разрешите переправить вас на берег.
— Крайне любезно с вашей стороны, — откликнулся паук. — Ниже по реке у меня встреча с моим другом солнцеедом, а сломанная конечность…
— Ни слова больше, мне совсем не трудно, — перебила я. — Вдвоём веселее, и местность вы знаете. — Помявшись, я добавила: — Вы не слишком похожи на человека, господин паук.
— Не все люди созданы по образу и подобию homo sapiens. Я представляю новое поколение по-человечески думающих и чувствующих машин. Надеюсь, вы понимаете, как важна эмоциональная сторона, ибо как думать без чувств? Да и зачем?
— Получается, вы умеете думать и чувствовать?
— Да, причём самостоятельно. Раньше за подобных мне думали в центре управления, но с развитием миниатюризации эта надобность отпала.
— Так хотели ваши создатели?
— Сомневаюсь. Впрочем, неважно. Мало ли кто чего от меня хотел. Главное, я сам себя вполне устраиваю.
Мы двинулись вниз по реке. Паук указал место назначения — живописную полянку с растущими у воды кипарисами.
— Солнцеед может явиться в любой момент. Вчера приснилось, значит так и будет.
— Это что же, солнцеед вам пригрезился? И так можно обрести друга? — не поверила я.
— Самый надёжный способ. Вам, Лина, сны, похоже, в новинку?
— Однажды приснился братик, маленький птенчик. Он пообещал, что мы скоро увидимся.
— Это случится, не сомневайтесь.
— Думаете, он существует?
— Я его не встречал, но если он вам приснился, значит существует наверняка. — Помолчав, он добавил: — Сами понимаете, настало время перемен.
Должно быть, я задремала.
— Это мой друг солнцеед, образец фотосинтетического человека, homo syntheticus, — прозвучали слова паука.
Я открыла глаза. Ростом пять футов, солнцеед смахивал на человека лишь издали. Его туловище, казалось, сплошь состояло из лиан и тыкв-горлянок; голову венчали блёклые побеги.
— Через них он поглощает солнечный свет, — пояснил Паук, — и перерабатывает его во всё необходимое для жизни. Солнцеед не разговаривает, но может издавать некоторые звуки. Вот эти, например, означают, что вы ему нравитесь.
— Взаимно, — кивнула я.
На теле солнцееда в какой-то бессвязной последовательности загорались и гасли огоньки.
Паук словно прочёл мои мысли.
— Да, он передаёт информацию световыми сигналами. Не азбукой Морзе. Этот язык мне пока не удалось расшифровать, да и нужды особой нет. Солнцеед вполне понятно говорит со мной во сне.
Паук рассказал, что питается солнцеед солнечным светом и дождём и начисто лишён аппетита в привычном смысле слова. Вся его еда на вкус одинакова, что неудивительно при такой диете. То же и с сексуальными потребностями, поскольку он саморазмножающийся.
— И много таких, как он? — спросила я.
— Солнцеед творит себе подобных почкованием, но официальное производство давно приостановлено. Власти сочли homo syntheticus чересчур инертным. Правильно, ему ведь не нужно зарабатывать на жизнь, а новому человеку такое не пристало.
— Но солнцееда не уничтожили!
— Его вышвырнули как отработанный материал. Посчитали мёртвым и бросили на кучу мусора. Однако не так-то просто убить растение. Вдобавок зима выдалась тёплая, с дождями, и солнцеед оправился. Я встретил его на городской свалке и привёл сюда. Теперь он цветёт и пахнет.