Я робот, и зовут меня Эдвин Робот 233а334с. Я работаю в учреждённой людьми Райтом, Моррисом и Блейком проектной компании. Всего нас пятеро, и двое — это разумные машины.
Нам подкидывают идею, и мы развиваем её, пестуем, как можно полнее раскрывая коммерческий потенциал. С клиентами обращаемся вполне по-человечески, да и о фирме заботимся. Мне хорошо платят, и жизнь у меня прекрасна. У нас, разумных роботов, все права людей, и это естественно, поскольку наши мыслительные способности в тысячи, а то и в миллионы раз (зависит от модели робота) превосходят человеческие. Интеллектуальная сила моего деда по прямой серийной линии, аа14323аа, превосходила человеческую всего в тысячу раз. Моя — более чем в миллион.
Умеем мы думать и о возвышенном. Например, никто не знает о бейсболе столько, сколько известно мне. Я до бесконечности могу рассуждать о поэзии елизаветинской эпохи и даже сочиняю порой недурственные имитации произведений того времени. На эту тему — как и на большинство других — я прочитал и запомнил все книги.
Я так стараюсь, чтобы лучше понимать людей. Любой факт — о чём угодно — усваиваю легко и просто. Сложности возникают с нюансами поведения, которые люди время от времени демонстрируют. Пожалуй, не стоит включать их в схему собственного поведения, от которой, впрочем, было бы неплохо хоть изредка отклоняться.
Именно поэтому в прошлый четверг я сел на поезд до Нью-Йорка, а приехав в город, спустился в подземку и отправился в южный Манхэттен. Просто захотелось прогуляться по Ист-Виллидж.
Стоял чудесный осенний денёк, один из тех, что нравится машинам из плоти (так мы, роботы, называем между собой людей). Нам, роботам, любая погода сойдёт, мы водонепроницаемы, однако прелесть солнечного дня я учёл.
Следуя по восточной стороне Двенадцатой улицы, я наткнулся на лавку старинных диковин. По крайней мере, так её назвали бы в Англии периода Диккенса. Это был небольшой магазинчик с эркером, заставленный всякой всячиной: от старинных патефонов до ламп с цветными абажурами, бесконечных убогих керосинок, диванов и приставных столиков. Тогда я и заметил в витрине его, Стива.
Этот человек сидел в кресле и читал газету при свете лампы на гибкой ножке.
Ещё несколько лет назад в витрине магазина, особенно где продают электронику, можно было встретить робота. Потом Верховный суд признал человечность разумных машин, и нас перестали продавать. Мы, роботы новейших моделей, рождаемся свободными. При желании можем поступить к кому-нибудь на службу, но желание не возникает. Зачем служить, если можно устроиться в компанию, где по достоинству оценят твои способности?
Точно так поступают и люди — нанимаются на платную службу. Но этот… Он просто сидел в витрине, среди прочих вещей на продажу.
Мне стало интересно, и я вошёл в магазин. Спросил у владельца, где он купил этого человека. Пожав плечами, владелец лавки ответил:
— Он просто пришёл ко мне и попросил продать его. Закон этого не запрещает.
— Могу я с ним поговорить?
— Ну разумеется.
Я подошёл к сидящему в кресле мужчине и, откашлявшись, представился:
— Здравствуйте, меня зовут Эдвин Робот 233а334с.
— А меня Стив, — ответил мужчина в кресле.
Возраста он был преклонного: лет семидесяти-восьмидесяти; лицо чистое, но морщинистое; чёрный костюм старый, но отутюженный; ворот сорочки потрёпан, а галстук завязан чересчур туго.
— Смотрю, вы продаётесь.
— Всё верно.
— Очень необычно.
— Зато не ново.
— Как вы дошли до этого?
— Просто выставил себя на продажу.
— Если я куплю вас, какие обязанности это на меня наложит?
— Вы должны будете обеспечить меня едой и кровом, а также чем-нибудь вроде игрушек, чтобы мне не скучать. Я стану вашим домашним питомцем.
— И что мне с того?
— Получите то же, что получает любой, кто заводит добротного питомца. Мою верность. Дома вас всегда будут ждать.
— Почему вы решили продать себя?
— По-моему, всё логично. Я стар, к труду непригоден. Ни семьи, ни друзей. И что хуже всего, мне нечем себя занять. Вот я и подумал: неплохо бы продаться. Закон этого не запрещает! Поразительно, как до этого раньше не додумались.
— Считаете, вашему примеру последуют?
Пожав плечами, Стив снова принялся за чтение.
Внешне Стив, конечно, не был образцом качества, однако для робота физическая красота значит немного. Он приглянулся мне по другой причине: был умён, даже если учесть его ограниченные — и по нашим, и по человеческим меркам — мыслительные способности. Стив успел поездить по всему миру и о многом узнал сам, а не из книг.