— Но в нём просыпается что-то, превозмогающее роковую медлительность! — подхватывает Карлайл.
— Именно! Нечто ему изначально не принадлежащее, встроенное в него! Его ноги и руки переделаны и присоединены к телу чудом современной науки! И зрение, и слух — тоже волшебные усовершенствования, предназначенные повысить его шансы в состязании. А дополнительная сила воли помогает ему мобилизовать все наличные ресурсы!
— Да, Рон Джеймс достиг второго барьера! Бык трясёт головой, ищет, на кого бы напасть. Если бы он мог удивляться и размышлять, теперь спрашивал бы себя: огромная скорость, неистовый порыв, безошибочно выбранное направление атаки — как же всё это оказалось напрасным? Он фыркает, бьёт копытом, ищет, кого бы прикончить. Но Рон в безопасности за крепким барьером. Настало время покинуть солнечную Испанию и отправиться навстречу новому единоборству!
— У Рона получилось! — восклицает Карлайл.
— Как же ему повезло! А ещё больше повезло его брату Тимми.
— Я слышал, наш единоборец подвергает себя жуткой опасности ради того, чтобы платить за лечение брата, — замечает Ред.
— Какая трогательная история! — поддакивает Марта.
Трогательная история началась, когда Рону приказали наведаться к нью-йоркским врачам Барнуму и Ризу, которым корпорация ГИК поручила следить за здоровьем единоборца.
Клиника оказалась роскошной, ультрасовременной. В приёмном покое — динамическая скульптура, лаковый паркет, секретарь.
Доктора Джошуа Риз и Чарльз Барнум — симпатичные, умные, высокие, слегка за тридцать. Риз слегка полноват. Оба само внимание и предупредительность.
— Мистер Джеймс, мы трансплантируем вам память, — объявляет доктор Риз.
— Зачем? У меня всё в порядке с памятью.
— Я и не говорил, что не в порядке. Но мы дадим вам кое-что новое.
— Меня вполне устраивает старое.
Барнум качает головой:
— Мистер Джеймс, ваша память не устраивает корпорацию. Она полагает, что аудитория питает к вам слишком мало симпатии.
— И что же мне даст ложная память?
— Возможность думать о ком-то, кроме себя.
— Я не уверен, что хочу этого.
— Мистер Джеймс, пожалуйста, не спорьте с нами. Имплантаты памяти — обычная корпоративная практика. Либо вы соглашаетесь, либо отправляетесь в путешествие.
— Путешествие? Куда?
— Навоз-Таун, Оклахома. Или откуда вы там?
Доктора встают. Консультация окончена.
Джеймс думает, что уйти из шоу-бизнеса немыслимо, это равноценно самоубийству. Джеймс готов на что угодно, лишь бы не возвращаться в дыру, из которой когда-то выбрался.
— Не уточните, какую память хотите мне вставить?
— Как только операция закончится, вы узнаете первым.
Операционная у них была тут же, при кабинете. Отличная, с кучей оборудования, мигающими огоньками, проводами и шприцами из нержавеющей стали. Рона погрузили в глубокий сон.
Когда Рон очнулся после операции, прежде всего подумал о Тимми. Как там мальчишка? В каком состоянии? Не плохо ли ему?
Рон так и не взял в толк, что память о младшем брате, болезненном и слабом, — имплантат, подделка. Пусть говорят хоть сто раз, что младшего брата у него нет и быть не может. Рон даже способен согласиться, но вряд ли поверит. Ведь он вырос вместе с Тимми, помнит его и своё детство. Так кому же верить? Себе или чужим?
Он взял такси. Очень захотелось повидаться с братом. Ведь Рон много лет назад пообещал маме и папе, что не оставит малыша, постарается ради него.
«Бет Сион» — большая частная больница в Нью-Йорке.
Верхний Ист-Сайд. Для Тимми — только самое лучшее. Парня поселили в отдельной палате наверху. Из больших окон открывается потрясающий вид на Манхэттен. Цена тоже потрясающая. Но для Тимми — только лучшее. Ведь Рон обещал маме.
Тимми полулежал, опёршись на подушки, голова перебинтована, глаза закрыты. Спал. Нанятая Роном медсестра Сэнди сидела на стуле в углу, делала заметки.
— Привет! — сказал Джеймс. — Как малыш?
— Утром чувствовал себя неплохо. И это замечательно, ведь с операции прошло так мало времени. Он спрашивал о тебе.
Разговаривали вполголоса, но Тимми всё равно проснулся. Открыл глаза и выговорил:
— Привет, братик!
— И тебе привет!
Рон подошёл, взял тонкую руку Тимми в ладони:
— Как тебя лечат? Нормально?
— Отлично! Просто я такой слабый…
— Ну, этого и следовало ожидать. Сэнди говорит, ты поправляешься.