— Вы этим не занимаетесь?
— Абсолютно! Моя работа не коммерческая. Я — Созидающий Специалист по Конраду.
— Поясните, пожалуйста.
— С удовольствием. Я пересоздаю работы Джозефа Конрада, автора, жившего в доатомном веке.
— А как вы пересоздаете эти работы, сэр?
— В настоящее время я занят пятым пересозданием «Лорда Джима» — как можно глубже вчитываюсь в оригинал, а затем переписываю книгу так, как сделал бы сам Конрад, живи он сегодня. Это занятие требует величайшего усердия и артистичности. Одна описка может испортить всю работу. Необходимо в совершенстве знать словарь Конрада, темы, характеры, настроения… И книга будет не простым повторением, а внесет что-то новое.
— Каковы ваши дальнейшие творческие планы?
— После пересоздания «Лорда Джима» я собираюсь отдыхать. Затем я пересоздам одно из менее заметных произведений Конрада, «Малатского плантатора».
— Понимаю… Является ли пересоздание правилом для всех видов искусства?
— Это цель каждого истинного художника независимо от того какую область он выбрал для своей деятельности. Искусство — жестокая возлюбленная.
(Гражданин Уиллис Уэрка, возраст 8 лет, занятие — учащийся. Жизнерадостный черноволосый мальчик.)
— Простите, мистер Опросчик, моих родителей нет дома.
— Вот и хорошо, Уилли. Ты не против, если я задам тебе несколько вопросов?
— Конечно. А что это у вас выпирает под пиджаком, мистер?
— Спрашивать буду я, Уилли, если не возражаешь. Ты любишь школу?
— Так себе.
— Чему ж ты учишься?
— Ну чтение, язык, оценка статуса, потом курсы по искусству, музыке, архитектуре, литературе, балету и театру. Все как обычно.
— Вижу. Это в открытых классах?
— Естественно.
— Ты ходишь в закрытый класс?
— Каждый день. А это у вас пистолет выпирает?
— Нет, просто мой костюм плохо сидит. Слушай, ты не хотел бы рассказать мне, что вы делаете в закрытом классе?
— Почему ж нет?
— Ну и что же там происходит?
— А я не помню.
— Уилли…
— Честное слово, мистер Опросчик. Мы все заходим в класс, а затем выходим через два часа. Но это все. Больше я ничего не могу вспомнить. Я говорил с другими ребятами. Они тоже забывают.
— Странно.
— Нет, сэр. Если бы нам надо было помнить, класс не был бы закрытым.
— Пожалуй.
А не помнишь ли ты, как выглядит комната или кто ваш учитель в закрытом классе?
— Нет, сэр, я в самом деле ничего не помню.
— Спасибо, Уилли.
(Гражданин Кучлан Дент, возраст 37 лет, занятие — изобретатель. Преждевременно полысевший человек с ироничными глазами.)
— Да, верно. Я специализируюсь на играх. В прошлом году я изобрел «Триангулируй — а не то…» Не видели? Она была очень популярна.
— Боюсь, что нет.
— Это, знаете ли, интеллектуальная игра. Имитирует потерю ориентации в космосе. Игрокам даются неполные данные для компьютеров и, при удачной игре, добавочная информация. Опасные ситуации штрафуются. Куча сияющих огней и прочая мишура. Прекрасная вещь!
— Больше вы ничего не изобрели, гражданин Дент?
— В юные годы я придумал улучшенную жатку. Она превосходила по эффективности предыдущие модели в три раза. И, верите ли, я действительно думал, что имею шансы ее продать.
— Продали?
— Конечно, нет. Тогда я не знал, что в патентном бюро открыто только отделение игр.
— Вы огорчились?
— Сперва — да. Но потом я понял, что существующие модели достаточно хороши. В изобретении более эффективных или простых устройств нет нужды. Мы довольны своим сегодняшним днем. Кроме того, новые изобретения бесполезны. Уровень рождаемости и смертности на Земле стабилен, и всего хватает. Чтобы выпустить новый аппарат, надо переоборудовать целый завод. Это почти невозможно, так как все заводы автоматические и саморегулирующиеся. Вот почему наложен мораторий на все изобретения, кроме сферы игр.
— И что вы об этом думаете?
— А что тут думать? Так уж получилось.
— Вы не хотели бы изменить этот порядок?
— Может быть, и хотел бы. Но, как изобретатель, я все равно отношусь к нестабильным элементам.