— Все, что ты видишь тут, начиналось с навоза.
— Не хватит ли на сегодня? Какая мне радость, например, от нашей машины?
— Каждое воскресенье катаешься… А на какие шиши ты учился? Паном станешь, а?
— «Паном», «паном»!!. Люди вон в космос летают, или ты, может, не знаешь? А мы козла держим, Винцу к тому же.
— А что, плохое имя, скажешь?
— От него самого кому угодно плохо станет.
— Полей-ка мне на спину… Да наплюй ты на людей, если тебе сказали что. Люди!!. Люди все в навоз превратят. Кабы на свете жили одни люди, мы давно утонули бы в навозе. Украшать землю! Вот, к примеру, виноградная лоза — сколько ей навозу нужно, а сколько от нее красоты! А взять художника! Покамест он нарисует свою картину… Или там писатель напишет роман… Одной еды какую прорву переведет… А вина! Ну и всего прочего вокруг. А чем его картина будет лучше настоящей виноградной грозди?!
— Виноград тоже дело рук человеческих.
— Какому-то богу надо поклоняться, попомни мое слово! Лучше уж виноградному.
Мать сидела, сложив руки на коленях и обратив глаза к звездам. Она была начеку, чтобы вмешаться, если дело дойдет до рукоприкладства. И вдруг чуть не рассмеялась. То за весь день и двух слов не скажут, половину из них не поймешь, а тут, ишь, разговорились…
— Я условился с Дворжачеком, завтра поедешь с Храстеком на лошадях.
— Он же мне говорил, чтоб я…
— Что говорил?
— Так, ничего… Почему я каждые каникулы должен работать в кооперативе? Ну почему я должен работать и в свои последние каникулы?! Неужели не обойдемся без этой сотни-другой?
— Адамекам всегда что-нибудь нужно! Но главное — ты должен знать, как надо держать вилы. Чтоб до смерти этого не забыл. И если тебе когда придется просто их поднять, хоть не уколешься.
Поросята выхлебали помои и теперь толкали корытце и стучали им о стенку.
Козла угнетало одиночество, и он уныло мекал.
Пискнул цыпленок, тявкнула собака.
Пахли лилии.
Они перебрались в кухню, сели перед раскрашенным буфетом, под образами. Налили красного, располовинили луковицу, отрезали сала.
— Есть у тебя девчонка?
— Что бы я с ней делал?
— И то верно. Ты с этим делом погоди или забудь о ней.
— А если я приведу какую?
— Не каркай.
— Только сперва придется прирезать козла.
— Порешить козла из-за бабы? — Адамек поперхнулся луком и заплакал.
Едва развиднелось; солнце не успело даже протереть глаза. Под свежим ветерком серебристо трепетали листочки тополей. Луга еще нежились под кисейными покрывалами.
Вокруг колокольни вились голуби, вплетая синие ленты липам в волоса.
За которым из окон просыпается теплая девушка?..
Кто-то надрывно храпел.
Винца еще толком не проснулся, отцу тоже было не до разговоров.
Посреди скотного двора они разбрелись каждый в свою сторону. Марика, теряя на ходу тапочки, тащила молочные бидоны. Через два-три шага она останавливалась, ставила бидоны и наклонялась, желтые волосы переброшены через плечо, а растянутую футболку лучше б она и вовсе не надевала.
Винца встал, Адамек оглянулся. Замычала корова, протарахтела тележка. Винца нырнул в конюшню.
В стойле стоял один вороной. Чуть повернув голову, он насторожил уши.
— Доброе утро.
Храстек почесал себе живот, потом затылок. Под ногами у него путалась рыжая кошка, гордо показывая свое потомство — четырех черно-белых котят.
— Меня послали вам помогать.
— Что делать?
— Не знаю.
— Тогда беги домой.
В конце прохода стояла деревянная тачка, центнеров эдак на пять навоза. Берясь за ручки тачки, Винце пришлось сделать «руки в стороны», как по команде на гимнастике.
Все начинается с навоза… А кончается?
Вилы торчали, воткнутые зубьями в щель между досками.
— Куда ты? Это Олина конь. — Храстек осклабился и показал подбородком на двух здоровенных меринов. Один белый, другой рыжий, оба с золотистыми гривами и хвостами.
Винца вспомнил академика Рихарда, неравнодушного не только к английским полукровкам, но и к особенным мутациям окраски своих обожаемых полукровок. Винца вонзил вилы в навоз.
— У нас есть один преподаватель в институте, он ездит читать лекции даже в Прагу. Так и ездит между Брно и Прагой. Знаете, на чем? На мотоцикле «Пионер».
Храстек недовольно причмокнул:
— А на чем же ему ездить? На лошади?
Винца кивнул.