Винца посмотрел в открытую дверь. Над темным лесом, над желтым стогом, над отягощенным золотыми плодами абрикосовым садом занималась заря нового дня. И сварливые голоса, едва долетев сюда, послушно утихали, утонув в утреннем тумане. Им не было места в этом торжественно начинавшемся дне, пока что отмеченном лишь нерешительными лучами солнца.
Тут Винца увидел Храстека.
Он тащился со стороны деревни, согнувшись, словно вез тяжелую поклажу. Следом семенила жена в халате поверх ночной рубашки, в черном платке на голове. В воротах Храстек остановился. Жена тоже.
По двору бродили голуби, выбирая из щелей меж камнями зернышки, в открытые окна конюшни стремительно врывались ласточки, не промахиваясь ни на миллиметр.
— Ну, так я наконец свихнулся, — тихо сказал Храстек.
Жена его плакала.
Храстек разжал кулаки: в одном клок волос, в другом лоскут ночной рубашки.
— Вызови кого, пускай меня заберут.
Винца вопросительно посмотрел на Божену. Она кивнула.
Винца сидел в конторе, тыча указательным пальцем в кнопки арифмометра. Перед ним на столе лежала еще целая гора неумолимых бумаг, с которыми надо разделаться.
Пыльная проселочная дорога за окном, начинавшаяся где-то далеко в лугах. Она притягивала его взгляд и мысли. Однако они никак не были связаны с фигурой плетущегося по ней человека. Это Людва Дворжачек возвращался из странствий домой. Ободранный чемодан в пыли, новехонькая соломенная шляпа сдвинута на затылок.
Он шумно ввалился в контору, с облегчением поставил чемодан на пол.
— Вот и я.
— Это хорошо.
— Управлялся? Как дела?
Винца взъерошил волосы пятерней, сморщил нос.
— Дела как дела. А что у тебя?
Людва блаженно закрыл глаза, вытер потный лоб. С таинственным видом он отпер чемодан, зашуршал газетой. Диплом с половину квадратного метра «За сольный танец» с золотым обрамлением и орнаментом из замысловатых завитушек.
— А…?
— Поздравляю. Как штаны, выдержали?
— Лопнули и спереди. Вот потеха была!.. Что же нового у вас?..
По проселочной дороге под самое окно подъехала зеленая телега на резиновых шинах, ее везли белый и вороной кони. Открытые боковые стенки болтались на ходу и поскрипывали. Сзади сидела Мария и ела яблоко.
— Слышишь?
— Что?
— Что нового, спрашиваю.
В двух метрах от окна телега свернула. Мария смотрела туда, откуда приехала.
— Я застал твою жену, как она лила воду в молоко.
Людва ходил по конторе, прикидывая, куда повесить диплом. Обернувшись через плечо на Винцу, он даже рот приоткрыл.
— Воду?!
Винца кивнул.
— Не себе. Марте.
— Господи, почему Марте?!
— Видно, та пришлась ей не по душе. Знаешь почему?
Людва осторожно поставил диплом, прислонив его к стене. Красный от смущения, он не знал, куда деть руки.
— А что, если… выходит… понимаешь…
— Никто ничего не знает. Мы объяснялись с ней один на один. Я как раз выписываю ей зарплату, сотню удерживаю. А с остальным разбирайся сам.
— Это ты… хорошо… сделал. Очень хорошо. — Людва провел ладонью по лбу, потом вытер ее о брюки. Хотел было улыбнуться, но вместо этого криво ухмыльнулся. — А еще какие новости?
— Храстек в больнице. На его лошадях ездит старый Мазал. Запрягаем и того вороного. Тянет нормально. Только кнута не переносит.
— Вороной, значит, тянет.
За окном звякнул велосипед, отброшенный к стене, в дверях показался запыхавшийся Адамек.
— Ты тут сидишь… а к тебе… невеста приехала!
— Невеста?
— У Адамеков посторонним девицам делать нечего! У нас может ночевать только невеста!! Это ты себе, черт побери, запиши на лбу!
— У нее случайно нет с собой палатки?
Адамек сердито повел глазами, ему даже больно стало.
— Палатку я уже запер в сундук. Твой папаша еще в темечко не колочен, не думай! Как будто какая-то там палатка избавит тебя от ответственности!
Людва так горячо поддакивал, что Адамек не мог оставить этого без внимания:
— А ты принимайся за работу! У нас теперь нет времени на всякую чушь!
Неожиданный визит стоил жизни злобному гусаку, который давно портил кровь Адамеку. В жареном виде он уже ничем не напоминал наглого властелина двора.
— А теперь я покажу тебе наш сад, — заявил Винца после обеда.
— Ну, стоит ли, — несмело вмешался Адамек. — После дороги Марушке не мешало бы отдохнуть.