— Полагаю, это чувство ему совершенно неведомо.
— Чего, считаете вы, можно ожидать от самодовольного? Какие потенциальные опасности для общества заложены в его психологии?
— В таком динамично развивающемся обществе, как наше, самодовольный всего опасней своею социально-психологической неподвижностью и внутренней пустотой. Ему надо, чтобы сегодняшний день непременно походил на вчерашний, завтрашний — на сегодняшний. А нас, строителей социализма, отличает священная неудовлетворенность достигнутым, порыв к идеалу. Так встряхнем же самодовольного, извлечем из оранжерейного тепла на живое солнце, дождь и ветер, пусть даже с риском, что самодовольный окажется недовольным!
ПРО ТРУСА
Собеседник: Коста Странджев
— Наверное, есть трусы по рождению, но есть и постепенно сложившиеся трусы, с приобретенным пороком, так сказать. Кто опасней и вредней для общества?
— Трусов по рождению нет. Наступают условия, в которых человек должен действовать. И тогда так или иначе он раскрывает свою сущность. Всю жизнь человек готовится к решающему мгновению. И приходит к нему уже как потенциальный трус или потенциальный герой. Одним словом, не верю я ни в нежданных героев, ни в нежданных трусов.
— Сколько шагов от трусости до предательства?
— Сколько там шагов, не знаю. Но знаю другое — из трусости рождается предательство. От Иуды и доселе человечество перевидало целую армию предателей, начинавших свою карьеру подленькой трусостью. За всяким Христом всегда подымался Иуда, тянувшийся дрожащей рукой за тридцатью сребрениками. Хотелось бы здесь сказать еще об одном: очень часто трус ощущает, что ступил на путь предательства. Но изо всех сил старается переложить вину на других, на время или на обстоятельства. Более того, он верит, что таким способом исхитрится вывернуться.
— Трус обыкновенно не признает за собой такого своего «достоинства»…
— Тут вы абсолютно правы. Человек жалуется, что страдает от язвы, от почечных колик, от ишиаса и не знаю чего еще. Но никогда не слыхал я, чтоб кто-нибудь поставил себе диагноз: страдаю от страха. А как же можно лечить с успехом болезнь, когда больной не признает, что носит ее в себе, когда он не видит ее симптомов?
— Попадался ли вам когда-либо трус, выглядевший удальцом?
— Много раз. Глянешь на него — мужчина словно горный кряж: налитая мускулатура, квадратные челюсти, кулаки что булыжники. Но удаль его тем и ограничивается… Поскольку отсюда впредь начинается трус душой. Потому что сей могутный молодчага страдает духовным малокровием. Нет спору, жизненный уровень у нас непрерывно растет, спорт укрепляет нашу мускулатуру, организации и ведомства заботятся о нашем здоровье. В наше время сила в человеке возрастает неимоверно. Но рядом с тем должно бы расти и человеческое достоинство, человеческая гордость. А таковское вот удальство вряд ли может сослужить здесь службу…
— Когда, в каких случаях способен, по-вашему, трус проявить себя смельчаком?
— Коли ты своевременно не воспитал в себе нравственное чувство, то, хочешь не хочешь, настигнет тебя в решающий миг падение. Проиллюстрирую эту свою мысль одним жизненным фактом. На стройке подземной электростанции шофер совершил трудовой подвиг. Возил он своим грузовиком камни по тоннелю с сильным уклоном. О нем писали в газете, на видном месте висел его портрет. Как-то в праздничный день этот шофер выпил, посадил к себе в кабину девушку, в пути попытался посягнуть на честь девушки, но та на ходу, спрыгнула на мостовую, получила тяжелые раны, а наш герой подлейшим образом исчез. Помню, тогда делались какие-то выводы, кто во всем этом виновен. Но, кажется мне, не докопались до сути вины. Виновны были мы — в том, что так щедро бросались высокими словами — герой, подвиг, преданность и т. п. Сей шофер был трус. Он долгое время прикрывал это позой мнимого героя, а мы в парадной шумихе того не разглядели. Не могу не вспомнить здесь сентенцию: «Оружием и наградами играть запрещается».
— Существует ли трус в чистом виде? Каким вы представляете себе такого?
— Не знаю, есть ли лакмусовая бумажка, чтоб определять трусливость на пробу. Потому я не могу утверждать, что знаком с трусом в чистом виде. Но думаю, что самые трагичные мгновения в жизни труса наступают тогда, когда он вспомнит, что хотел быть героем, а вместо того превратился в лакея. Не дай бог, если такому дана власть. Не хотелось бы мне повстречаться с трусом в тот час. И не позавидую я тем, кому придется с ним повстречаться.