Прошлой ночью
они пытались бежать.
Сломали забор, промчались
мимо стоянки машин.
Удила страха в зубах.
Их водворили на место.
Они бродят по дорожкам,
покрытым гравием.
Их кормят и поят мулаты,
и дети играют с ними.
Мы рады этим лошадкам.
Они не местный колорит,
как скажут гиды.
Они принесли колдовство полей.
До появления заборов и дорог
они жили в этом краю.
Они старые хозяева этих долин.
И вот, прогуливаясь по площадкам,
они сшибают мусорные ведра
и трутся боками об изгородь.
А в нас поднимается что-то.
Мы вспоминаем зеленые приходы.
Они лежат за пределами городов
и наших сердец,
пригодные только для грустных песен.
Эти лошадки — наши товарищи.
Они пришли из далекого прошлого.
Эти долины — наша боль и тоска.
Мы все изгнанники
до наступления оттепели.
Джон Таннер
Посторонние
Листая страницы книги,
мы увидели
линии будущего.
В одну точку
они сходились.
Эта точка летела
навстречу нам.
Другие не ищут
линии будущего.
Прошлое льстит.
Туман горизонт покрывает,
и старая слава
витает над головой.
Была ли у нас слава?
Саксы, норманны…
Прошлое учит видеть
в побитых приземистых племенах,
которых они покорили,
предтечу народа.
Но это так отдаленно,
что трудно отречься.
И что мы могли поделать?
Англия близко к себе
не пустила.
Мы для нее —
зрительный зал.
Аплодисменты гремели.
Аплодисментов ждали.
Аплодисменты всему,
что не касалось нас.
Но мы возводили
свои города
и населяли свои долины.
Прошлое нас учило,
но скоро мы выросли
из него.
Горы стремились ввысь,
и зеленели долины.
Пропасти и валуны
создали наши замки.
И чаша Грааля украсила край,
волшебная чаша Грааля.
Мы возводили
свои города
и населяли свои долины.
Здесь мы живем,
новые корни
уходят в землю. Здравствуй, Уэльс!
Тони Кертис
Поезда
Поезда заставляют людей говорить;
рельсы скользят вдоль полей,
там прячутся кролики
и горделиво стоят крестьяне,
лица и руки цвета меди
на фоне зеленых дождей пшеницы,
а поезда мчатся мимо окраин городов,
мимо фабрик, сквозь новые города.
Поезда заставляют людей говорить.
Старая женщина
изливает душу соседкам по купе.
Они говорят
о мужьях, которые давно умерли,
о партиях и наградах,
которые не имеют уже никакого значения,
о саде умершего, о его лодке;
«У нас был маленький домик в Уэльсе» —
слова ничего не вернут,
но те, кто слушает, улыбнутся
и отплатят рассказом о своих жизнях
и о чьей-то внезапной смерти.
Поезда заставляют людей говорить —
и они начинают понимать,
что всегда разрывались
между стенами своих комнат
и взрослыми детьми,
которые всегда куда-то уезжают. Между
Манчестером и Лондоном,
между уютным домом и чьей-то болезнью
слова, словно колеса, отмеряют расстояние,
врываясь в черные глубины туннелей.
Деви
На поляне, покрытой вереском,
В тумане утра
Две нелепые тени:
Школьник с головой, набитой идеями,
И косоглазый Деви.
Рядом дорога, поселок,
Домишки из досок,
Сколоченных на скорую руку.